переставая, ругая погоду, лошадей, годных только на колбасу, попутчика, не годного ни на что, и самого себя, пустоголового придурка, забывшего, что на Краю Земли зима кончается не тогда, когда сойдет снег, а когда вишни зацветут. Аподис старался помалкивать.
Лошадей в этот раз они завели прямо внутрь. Менкар задал им сена и обматерил Аподиса за то, что тот не торопится развести огонь и начать готовить ужин, пока он занимался лошадьми. Аподис не понимал, почему Менкар нервничает, но все же стал шевелиться побыстрее, хотя мысль о необходимости жечь дерево ему все еще не нравилась.
Стены строения дрогнули от налетевшего порыва ветра. Менкар ненадежнее подпер дверь и присел к очагу. Аподис поднял крышку котелка, проверил, закипела ли вода. Потом достал из мешка крупу и отмерил кружкой нужное количество. Вынул комок мелкорубленого спрессованного копченого мяса, несколькими ударами рукоятки ножа раскрошил брикет и тоже бросил в котелок. Помешал и посмотрел на Менкара. Тот прислушивался к тому, что происходит снаружи.
– Ну и когда ты будешь нас кормить? – вдруг вскинулся он. Аподис мрачно сказал:
– Что ты нервничаешь? Не в море же, не утонем. Менкар достал из мешка миски.
– Я боялся, что не успеем, – признался он и добавил:
– Давно я в горах не бывал. Отвык.
– Хочешь сказать, что снег можно было переждать? Тогда зачем было по колено в снегу сюда тащиться? – спросил Аподис.
– Там очень нехорошее место, – глядя на огонь, ответил Менкар; он заметно успокоился. – В той избушке лет двадцать назад зимой снегопад застиг трех человек. Собственно, их должно было быть пятеро, только на последнем перегоне двое отстали – не то с седлом что-то у одного случилось, не то с упряжью, – в общем, они отстали и остановились на ночлег здесь с тем, чтобы назавтра догнать тех остальных. Ночью пошел снег и шел неделю – да не такой, как сегодня, а настоящая метель. Когда неделю спустя те двое добрались до следующей избушки – той, в которой мы ночевали вчера, – трое сидели мертвые вокруг потухшего очага. В руках у них были ложки, перед ними стоял котелок с кашей, а лица были спокойны и безмятежны.
– И что это было? – с любопытством спросил Аподис.
Менкар пожал плечами:
– Кто знает… – Помолчал и добавил: – С тех пор зимой, когда снег метет, в той избушке стараются не. останавливаться., На всякий случай.
Ночью снегопад перешел в дождь, и немедленно в нескольких местах потекла крыша; Менкар проснулся от того, что тяжелые капли ударяли его по лбу. Он отполз в сторону, какое-то время слушал шум дождя снаружи и вскоре опять заснул. Утром он посмотрел на мокрый, раскисший снег, на небо, где не было ни облачка, и велел собираться в дорогу. Он опасался, что ударит мороз и дорога превратится в каток; но пока было тепло, снег таял на глазах, и он тоже повеселел.
Вечером по шаткому подвесному мостику они перешли вздувшуюся от снеговой воды речку – это была официальная граница Области Края Земли; далее начинались степные губернии, хотя до собственно степи было еще далеко – вокруг еще теснились невысокие горы, обильно поросшие лесом. Зрелище огромных деревьев с неохватными прямыми стволами и кронами где-то в поднебесье очень волновало Аподиса. Он то и дело придерживал лошадь, чтобы полюбоваться очередным чудом; стоит ли удивляться, что до сельца, где Менкар рассчитывал расположиться на ночлег, они добрались глубоко ночью. Им пришлось довольно Долго стучать в ворота постоялого двора, пока наконец, позевывая и застегивая на себе засаленный кафтан, не выглянул хозяин. Менкар спросил комнату. Прежде чем ответить, хозяин узнал, откуда они и куда едут, потом кликнул слугу, и тот взялся расседлывать и развьючивать лошадей.
В каморке, отведенной им, стояла одинокая узкая кровать, ничем не застеленная, с довольно ветхим сенником; между дверью и кроватью стоял столик, на нем кувшин с водой, а из-под стола выглядывал пузатый глиняный горшок, прикрытый деревянной крышкой.
Хозяин положил сумки на кровать и вышел, унося с собой свечу. Стало темно.
Менкар опустил тюк в угол. Аподис пристроил свою тюк рядом и спросил:
– А где буду спать я?
– Успокойся, – пробормотал Менкар. Появился хозяин и принес плошечку с огарком. Ее он поставил на столик и поманил с собой Менкара:
– Пойдем.
Вернувшись, Менкар приволок с собой козлы, а хозяин доску и сенник. Получилось что-то вроде кушетки. Менкар бросил на кушетку свой плащ и стал устраиваться на ночь; надо было понимать так, что ни одеял, ни других спальных принадлежностей постояльцам не полагалось.
Хозяин ушел за ужином и принес на двоих большую миску с теплым еще супом, две лепешки, кусок вяленого мяса, кусок пирога и две квартовые кружки пива, спросил, не нужно ли чего еще, и ушел.
Менкар заложил за ним дверь на засов.
Они успели поесть, прежде чем оставленный им кусочек свечки догорел, однако укладываться пришлось в потемках. Оба быстро заснули. Аподис только спросил, заворачиваясь в плащ: неужели Менкар не доверяет хозяину? Менкар тихо ответил, что доверять можно, но подстраховка лишней не бывает; в этих местах всякое может случиться с тех пор, как нет больше Джанахов в
Столице.
Проснулись они с рассветом, быстро оделись, снесли свои пожитки в большую горницу, где пышная молодуха уже расставляла стол. Постояльцев было немного: кроме них еще купец с двумя приказчиками, ехавший на Край Земли скупать пушнину, что набили краевики за зиму.
Пока им не подали завтрак, купец уже успел узнать, что Менкар с Аподисом едут с Края, и тут же начал расспраши-вать, какова теперь дорога. Виды на пушнину в этом году его мало интересовали – собственно, пушнина была лишь предлогом для путешествия: и Менкар, и хозяин постоялого двора, и даже поручик мытной службы, который жил здесь и спустился в горницу к концу завтрака, – все знали, что купец промышляет не столько пушниной, сколько скупкой вещей, выменянных у таласар.
