– Нет, нет, спасибо.
Как же хохотали тогда Тацуно и Накамура!
Когда они уже фактически ревели от смеха, женщина вдруг злобно выкрикнула:
– Тебе не нравится красивая женщина! А ведь ты еще не мужчина, а сопливый мальчишка. Возвращайся, когда станешь мужиком. Может, тогда я дам тебе бесплатно!
С тех пор как нам разрешили ночные прогулки, в казармах оставалось ночевать всего по нескольку ребят. В те жаркие ночи я ворочался с боку на бок и часто разговаривал сам с собой. Я вытирал пот с верхней губы и снова и снова слышал слова: «Возвращайся, когда станешь мужиком…»
Однажды около полуночи я спрыгнул с койки и начал лихорадочно одеваться. Проклятое злое лицо! Чопорное, бронзовое… Проклятое соблазнительное кокетливое личико! Я ей покажу! Она больше не посмеет называть меня мальчишкой… когда я войду в нее! Она будет стонать! Плакать! Умолять! Вот что она будет делать!
Я споткнулся, выругался, ударился об открытую дверцу своего шкафчика и выругался еще громче.
– В чем дело, Кувахара? – послышался голос из дальнего угла казармы.
Подавляя в себе желание выкрикнуть «Заткнись и спи дальше!», я стоял возле шкафа и сжимал кулаки. Я долго смотрел в темноту, позволяя ей заполнить мой мозг и стереть в нем лица и огни. Затем я снял брюки, рубашку и аккуратно повесил их в шкаф.
Когда я снова лег на койку, стало прохладнее. Легкий ветерок действительно проник в казарму. Я вспомнил, что чувствовал, когда видел девушек, стоявших в тени вдоль стен зданий, – некоторым было не больше четырнадцати лет. Многие напоминали мне моих одноклассниц.
А потом я напомнил себе, что посещение одного из этих домов все равно не принесло бы мне удовлетворения. Накамура один раз попытался и вернулся на базу расстроенный и с острым чувством отвращения. Рано утром он проснулся и взглянул на лежавшую рядом с ним женщину. Косметика на ее лице стерлась, волосы растрепались, из раскрытого рта вырывался громкий храп. Мой приятель в ужасе помчался прочь, вдруг осознав, что мог заразиться гонореей.
Нет, я никогда не повторю ошибки Накамуры. Я мог кое-что сделать, чтобы снять напряжение и сделать жизнь более приемлемой. В городе были клубы, организованные для военных, наподобие американских, которыми занималась объединенная служба организации досуга войск. Там была приятная, домашняя атмосфера. При желании там можно было и пообедать и выпить, а также поболтать и потанцевать с девушками. Как же назывался один из них? Клуб «Токивая», вот как. Я пойду туда. Вдруг это поможет отвлечься от мыслей об Окинаве? Может, тогда я буду не так часто задумываться над тем, когда придет мой черед погибать?
Глава 21
Тоёко
Однажды июньским вечером я сидел в клубе «Токивая». Мои друзья не захотели пойти, и я сидел один, задумчиво глядя на свой бокал с пивом. Здесь были и другие ребята с нашей базы. Они смеялись, танцевали. Некоторые из них прилично напились.
«Как им удается так легко жить?» – спрашивал я себя. Наверное, многие из них не были пилотами. Иначе они не могли бы вести себя так беззаботно. Стремясь стать летчиком, я надеялся вовсе не на это. Веселье только злило меня. Сколько же я не видел своих родных? Больше года. Сидя сейчас в клубе и глядя на бокал с пивом, я вдруг подумал, что могу их так больше никогда и не увидеть. Я всегда понимал это, но сейчас мысль о вечной разлуке произвела эффект удара. Зачем я пришел сюда? Я оттолкнул от себя бокал и закрыл лицо руками.
Прошло несколько минут, и кто-то коснулся моего плеча:
– Ты болен?
Я испуганно поднял глаза. Голос звучал мягко. В его интонациях слышалась нежность и забота моей сестры Томики. Видимо, я долго молча смотрел на нее, потому что девушка повторила:
– Ты болен? Что с тобой?
Мне в голову мгновенно пришла мысль, что эта девушка не могла быть заинтересована по-настоящему моими проблемами. Ей за это платили. Забота являлась частью ее работы. Но ее глаза чем-то очень напоминали глаза Томики. Может быть, своей задумчивостью. Под ее взглядом я слегка разволновался и быстро опустил глаза.
– Нет. Нет, я не болен… просто задумался. – Выдавив у себя на лице улыбку, я посмотрел на девушку и снова быстро опустил голову.
Она все еще внимательно смотрела на меня.
– Хочешь потанцевать со мной? – спросила она.
Так и не поднимая глаз, я покачал головой и ответил:
– Боюсь, я не очень хороший танцор. Даже не знаю, как это делается.
– А хочешь, я просто посижу здесь с тобой?
Я снова взглянул на девушку и покраснел.
– Все то же выражение глаз. Она не отводила от меня взгляда. – Нет, – сказал я. – То есть да, я был бы очень рад…
Некоторое время мы посидели молча. Наконец я набрался храбрости и снова посмотрел на девушку. Она по-прежнему не сводила с меня глаз. Да, она очень напоминала Томику. Не в смысле физического сходства, а своими манерами. Я посмотрел на красивый узор на ее кимоно – серебристый и золотой, – затем на мягкие белые чулки, которые были прошиты, чтобы отделить от остальных большой палец.
В сандалиях ноги девушки выглядели такими изящными и грациозными. Да и вся она была такой же изящной и грациозной. Она обладала той женственностью, которую сразу с интересом замечает каждый мужчина. Почти прекрасной ее делали не столько черты лица, сколько его выражение. Без него, без того особого света в глазах это была бы просто привлекательная девушка.
Я тщетно пытался подобрать подходящие слова для разговора. Беседовать с друзьями было легко, но сейчас… когда она сидела и просто смотрела на меня…
– Ну… – пробормотал я наконец, – мне, наверное, пора на базу.
Я поднялся, взял свой бокал, сделал большой глоток пива и едва не подавился.
Рука девушки вдруг легла на мою.
– Подожди, пожалуйста!
Заинтригованный, я снова сел. Неужели она… заинтересовалась мной? Может, даже влюбилась? Я много раз видел подобные романы в кино, читал в книгах.
– Можно задать тебе личный вопрос? – тихо произнесла девушка.
– О нет. Нет, не надо! – Я удивился, почему ответил так громко.
– Только не обижайся, – сказала она. – Сколько тебе лет?
Так вот в чем дело! Я разозлился и ответил почти грубо:
– Ну… двадцать, а что? Почему ты спрашиваешь?
– Пусть так. Значит, двадцать?
– Да, двадцать! А что?
– Ты сердишься? Понимаешь, я спросила тебя потому… Мой младший брат… Я должна была сказать тебе. Ты очень похож на него, очень. Его убили в Бирме.
В ее глазах виднелась мольба. Точно такая же, какая была в глазах Томики, когда я ушел в армию много месяцев назад.
– Прости.
– Ему было всего шестнадцать.
Мы долго смотрели друга на друга. Теперь мне уже не хотелось уходить, но что-то все равно тянуло на базу. Девушке удалось разговорить меня. Каким-то образом она вошла в мою личную жизнь. Спокойно, скромно, но в то же время почти настойчиво она смогла заглянуть в мою душу. Я встал:
– Мне пора возвращаться.
– Саёнара,[7] – улыбнулась девушка и теперь отпустила меня как-то уж слишком свободно.
Я колебался.
– Мне очень жаль твоего брата. Правда. Мне… мне тоже только шестнадцать.
