встретиться с ним.
Певец нахмурился. Я вздохнула. Да, любезный мой менестрель, ты у нас сегодня герой и вообще субъект со всех сторон таинственный, но я желаю увидеть Ратера. Черт побери, я просто по нему соскучилась!
– Понимаешь, я действительно доверяю этому человеку, он доказал, что достоин доверия. Кроме того он хорошо соображает и будет нам полезен. И… я просто не хочу терять такого друга, понимаешь? Не бойся привести его сюда, он не выдаст нас. Я ручаюсь за него.
Пауза. Пепел состроил гримасу, посмотрел на потолок, покусал губу.
– Как его имя и где его искать?
– Его зовут Ратер Кукушонок, он сын паромщика. – Я улыбнулась облегченно. Мне отчего-то казалось, что Пепел будет сопротивляться гораздо дольше. – И не смотри, что он почти еще мальчишка. Он умничка и храбрец вроде тебя.
– Хорошо, я поищу его.
Пепел пошел к двери, у порога оглянулся.
– И свирель твою… поищу.
Дверь закрылась, всколыхнув волны пыли на струнах дневного света; с притолки повисла паутина в слюдяных чешуйках мушиных крыл. Я опрокинулась назад, поперек постели, закинув руки в прохладный пыльный шелк. Сомкнула саднящие веки.
Свирель. На самом деле, самое главное – это свирель. Где он собирается ее искать? И вот еще что – если Пепел смог забраться в богатый дом, то почему он согласился искать свирель за горсть золотых? Он же мог вынести отсюда любую вещь, хотя бы те драгоценные безделушки на каминной полке, продать их и жить безбедно… когда еще хозяева хватились недостачи…
Меня вдруг прошило догадкой – я рывком села, уставившись на закрытую дверь.
– Пепел! Пепел!!!
Тишина.
Ушел уже, наверное… в свою потайную дверь. От которой у него есть ключи. А ведь он не живет здесь – он привел меня сюда и сказал: 'выбирай любую комнату'. А до этого шлялся по городу, спал где попало, побирался… но в пустой дом не заглядывал. И про хозяев сказал – «не приедут, не беспокойся»…
Почему?
Не потому ли, что он сам – хозяин этому дому… некогда был … хозяин-размазяин, чучело благородное… гордец задрипанный…
( «… когда же означенное свершится и зов твой явит пред очи твои гения твоего, что отныне будет соприсущ тебе в делах твоих и помыслах твоих», – складно перевела госпожа Райнара никак не дающийся принцессе фрагмент.
Каланда подняла глаза от книги, придерживая пальчиком строку, словно боялась, что та уползет пока на нее не смотрят.
– Ама Райна, – спросила она. – Что есть это слово «хений»?
– Гений, сладкая моя, есть та благодатная сущность, что наделяет эхисеро искомым даром, и в последствии остается с магом всю его жизнь. Ритуал посвящения как раз состоит в том, чтобы призвать своего гения и удержать его с собой навсегда.
Я зажмурилась, в мечтах представляя сияющее огненное облако, снисходящее ко мне с небес, чтобы навеки поселиться в моей душе – и дыхание заперло от сладкой истомы: ох… так будет… обязательно… иначе – к чему все это, к чему этот вечер, эта древняя книга, которую мы с Каландой попеременно читаем под надзором госпожи Райнары, к чему моя встреча с принцессой, зачем нужна была Левкоя, зачем мое бегство из монастыря, зачем мой отец – искатель странного?.. Все это не цепь случайностей – это дорога к тайне, к сопричастности, к волшебству…
– Хений и анхел, что эхта гвардандо… охраняет… есть один и один? – Каланда сцепила перед собой руки в замок.
– Одно целое? – подсказала я. Она помотала головой, я поправилась: – Одно и то же?
– Да, араньика! Одно и то же. Так, Ама Райна?
– Ты хочешь спросить, разные ли сущности гений и ангел-хранитель? – госпожа Райнара улыбнулась медленной значительной улыбкой, – Милая моя, боюсь, что об ангелах твоя старая нянюшка знает маловато… Как-то все не удавалось мне их увидеть, дорогая, и, сказать по правде, я подозреваю, что их придумали церковники. Вот гении – да, видела и знаю. – Она прижала к груди красивую смуглую руку. – Мой гений всегда со мной, и с его помощью я вижу духов и владею силой. Но ангелы – это не по моей части, о нет!
Госпожа Райнара, поигрывая самоцветным поясом, откинулась на спинку кресла. Львица, сытая, ласковая, способная убить одним небрежным ударом золоченой лапы. Мне было странно: из Андалана, где в Камафее, древнем Каменном Городе, обреталась резиденция примаса, к нам, на край света, словно гром среди ясного неба явилась страннейшая парочка: бывший гвардеец примаса, фанатичный монах Минго Гордо, и – наследная колдунья Райнара. Конечно, о том, что Ама Райна – эхисера, магичка, мне поведали под страшным секретом, и секрет этот грел мне сердце и обжигал язык. А то, что она готовит к посвящению свою госпожу и ученицу, я бы не выдала и под страшными пытками.
В Андалане у Райнары остались два взрослых сына, четыре внука и муж-старик – а выглядела она лет на тридцать от силы. И не то, чтобы об этом никто ничего не знал – просто никому не приходило в голову сопоставить первое и второе. Когда я спросила об этом Каланду, та прищелкнула языком и сказала: «Эхте! Ама Райна все видит вперед и делает, как ей нужно, и все думают, это само случилось. – Тут принцесса прищурилась, и глаза ее сквозь прищур глянули жестко и холодно. – И я стану такой!»
И я стану такой, в сотый раз повторила я себе, ощущая закрытыми веками тепло и свет огненного облака, и я… стану такой же. Иначе – зачем все это? Почему все так сложилось? Это судьба моя меня нашла. Это предопределение.
Я улыбалась, скованная сладчайшей из грез, а Каланда, госпожа моя и богиня, вслух читала книгу «Облачный сад», а другая богиня, в расцвете могущества своего, снисходительно-строгая наставница наша, помогала ей переводить:
– А теперь читай вот отсюда, милая.
– …Атам, иначе колдовской кинжал с черной рукоятью, назначенный чертить магические круги и иные начертания; каковые совершаются… а…ээ…
