Бреннан, делавший пометки, нахмурился.
– Все это очень бессвязно, я не понимаю… Подождите-ка! Вы говорите, что она выразилась странно? Ее зовут Мэри, и вы думаете, что она произнесла французское слово? В таком случае она француженка?
– Нет, нет, – запротестовала Люси. – Она говорит по-английски, как вы и я. Она канадка французского происхождения. Однажды она сказала мне, что ее девичье имя Мари Д'Обрэй. – Мари Д'Обрэй? – поразился Марк.
Лицо его исказилось ужасным образом. Он подался вперед и, на каждом слове тыча указательным пальцем в жену, спросил:
– Люси, я прошу тебя подумать и подумать хорошенько. Рецепт, о котором говорила Мэри… назывался «рецептом Глазэра»?
– Да, кажется, так. Но в чем дело, дорогой?
– Ты знаешь Мэри лучше, чем кто-либо из нас, – продолжал Марк, пристально глядя ей в глаза. – Замечала ли ты когда-нибудь что-либо странное в ее поступках? Хоть что-то!
У Стивенса возникло ощущение, будто он стоит на рельсах и на него с огромной скоростью летит локомотив, а он не может ни пошевелиться, ни даже отвести глаз от него. С большим трудом он нашел в себе силы вмешаться.
– Ты выглядишь смешным, Марк, – сказал он. – Сумасшествие здесь передается как заразная болезнь…
– Ответь мне, Люси, – не слушая его, настаивал Марк.
– Я ничего никогда не замечала, – ответила Люси. – Тед прав, ты выглядишь странным. Мэри, конечно, проявляла какой-то болезненный интерес к уголовным судебным процессам, но как, кстати, и ты. Нет, я ничего не замечала, за исключением, конечно…
– За исключением?
– Это, конечно, ерунда, но она не выносит даже вида воронок. Однажды миссис Хендерсон варила варенье в кухне и взяла воронку, чтобы перелить сок… Я никогда не думала, что лицо Мэри может так жестоко исказиться, вокруг глаз у нее появилось множество морщин…
Снова наступила тишина, тишина, которую можно было ощущать физически. Марк прикрыл глаза рукой, и, когда убрал ее, взгляд его был очень тяжел.
– Послушайте, мистер Бреннан, я бы хотел остаться только с вами и Тедом. Это единственный способ попробовать выпутаться из нашего положения… Огден, ты сделаешь доброе дело, если отправишься к Хендерсону и посмотришь, чем он занимается. Он должен быть у себя. Скажи ему, чтобы он принес маленький топорик и долото. Еще один топор, побольше, лежит в кухне, он также может пригодиться.
Лицо Бреннана явно выражало обеспокоенность, не сошел ли Марк с ума, и одновременно готовность к худшему. Все остальные подчинились требованию Марка и покинули комнату.
– Не волнуйтесь, я никого не собираюсь убивать топором, – заверил Марк. – Мы можем вызвать архитектора, чтобы он исследовал стену между двумя окнами в комнате Майлза и проверил, нет ли там потайной двери, но на это потребуется много времени. Быстрее и проще самим разрушить стену и убедиться во всем.
Бреннан вздохнул.
– Очень хорошо, очень хорошо! Если вы не прочь разрушить стену…
– Послушайте, капитан, я не хочу опережать события, но тем не менее очень хотел бы задать вам вопрос. Представьте себе, что мы не найдем никакого потайного хода, какой вы сделаете вывод?
– Я решу, что женщина по фамилии Хендерсон, лжет, – без колебаний ответил Бреннан.
– И ничего другого?
– Нет.
– И это убедит вас в невиновности Мэри Стивенс?
– Это… – осторожно сказал Бреннан. – Я бы пока не спешил… Все же мне кажется, если.. Во всяком случае, это изменит многое, так как нельзя выставить перед судом присяжных главного свидетеля, несущего вздор! Никакое живое человеческое существо не может пройти сквозь каменную стену, поверьте мне!
– Обнадеживающие слова, не так ли, Тед? – сказал Марк, повернувшись к Стивенсу. – Итак, вперед!
Они вышли в холл. Бреннан и Стивенс молчали, пока Марк сходил в кухню и вернулся оттуда с корзиной, полной инструментов, и топором.
Комната Майлза Деспарда находилась на втором этаже в конце галереи, напротив лестницы. Стивенс заметил на стенах портреты, но было слишком темно, и он не смог отыскать тот, который его интересовал. Марк открыл дверь в комнату дяди, и все трое, войдя, стали разглядывать ее.
Комната была метра три на четыре, по моде XVII века, как и все помещения в доме, имела низкий потолок. На полу лежал большой серо-голубой потертый ковер, вокруг которого блестел навощенный паркет. Примерно до высоты двух метров стены покрывали деревянные панели. Выше стена, так же как и потолок между проступающими балками, была покрыта побелкой. В углу слева стоял огромный платяной шкаф. Одна его дубовая, с медной ручкой дверца была приоткрыта, и можно было видеть ряды костюмов и ботинок.
На левой стене комнаты, являвшейся одновременно задней стеной дома, было два окна, между которыми стояла конторка. Над ней, на стене висела картина Греза – круглый головной портрет кудрявого ребенка. В этом месте с потолка свешивался светильник на коротком шнуре. Около дальнего от порога окна стояло большое кожаное кресло. Изголовьем к стене, что была напротив входа, стояла кровать. В углу справа находилась стеклянная дверь, ведущая на веранду. У этой же правой стены располагался уродливый газовый радиатор – в комнате не было камина. Еще ближе по стене находилась дверь в комнату сиделки. В дверь был вбит гвоздь, и висело на нем голубое домашнее платье покойного. И, наконец, в правом ближнем углу, у стены коридора находился туалетный столик с зеркалом для бритья, весь беспорядочно закиданный галстуками.
Внимание вошедших привлекло деревянное панно, прикрывающее левую стену между окон. В нем неясно угадывались контуры двери. Бреннан подошел к этому панно и постучал по нему костяшками пальцев.
– Кажется, пустоты нет, – заметил он, озираясь. – Черт побери, мистер Деспард, что-то здесь не то…
Он подошел к стеклянной двери в противоположной стене комнаты и осмотрел занавеску.
– Эта занавесь осталась в том же положении, в каком была, когда миссис Хендерсон заглядывала в комнату?
– Да, – подтвердил Марк. – Я удостоверился.
– Хм! Не такое уж большое пространство для обзора. Вы не думаете, что миссис Хендерсон могла видеть какую-нибудь другую дверь? Например, дверцу шкафа?
– Это исключено, – сказал Марк. – Отсюда невозможно видеть ничего другого, кроме того, что она описала: Грез, верхушка кафедры, контуры двери. Но даже без картины и кресла никто не спутает большую, с медной ручкой дверцу шкафа, которая раскрывается внутрь комнаты, с потайным скрытым входом… Итак, капитан, я берусь за дело?
С какой-то свирепой веселостью Марк взял в руки топор. Можно было подумать, что стена нанесла ему какое-то оскорбление, и он считал ее живым существом. И никто бы, пожалуй, особенно не удивился, если бы услышал какой-нибудь крик от боли, когда он в первый раз с силой ударил топором по панно…
Когда удары затихли, голос Марка, казалось откуда-то издали, спросил:
– Ну как, капитан, вы удовлетворены?
В комнате от штукатурки и известки повисла едкая белая пыль. За окнами плыл другой туман, покрывавший аллею и цветущие деревья сада. Деревянное панно и стена, которое оно закрывало, были пробиты в нескольких местах, через них виднелись деревья парка. Потайной двери не существовало.
Какое-то время Бреннан молчал, затем вынул носовой платок и вытер лоб:
– Вы не думаете, что свидетельница могла ошибиться и нам надо искать секретный вход в другом месте?
