– Касающиеся Мари Д'Обрэй года 1676, и Мари Д'Обрэй 1861 года. Касающиеся ее предков, или точнее тех, кого она считала своими предками.
– Ну, вы прямо читаете мои мысли, – заметил Стивенс. – Я как раз хотел вас спросить не о настоящем, а об отдаленном прошлом… о мертвецах… о «неумирающих» – так кажется? Есть ли во всем этом хоть капля правды?
– Нет. Хотя говорю я вам об этом с сожалением. По крайней мере, все это никак не касается вашей жены.
«Вот я сижу в комфортабельном лимузине, – подумал Стивенс, – курю хорошую сигару с человеком, который сам признался, что он убийца. Но тем не менее, одно лишь присутствие этой живой мумии у меня под боком достаточно, чтобы все расставить на свои места и вернуть мне здравый рассудок. Причем, гораздо быстрее, чем все объяснения с распорядителями похоронных торжеств».
– Как я понял, вы женаты три года? – поморгав, сказал Кросс. – А хорошо ли вы знаете свою жену? Нет. Не так ли? Но почему же? Ведь женщины обычно болтливы. Если в разговоре вы упомяните одного вашего дядю, они тут же вспомнят двух своих теть и начнут рассказывать истории одну за другой! Но почему же ваша жена никогда не рассказывала вам о своей семье? Да потому что она сама запретила себе делать это. Почему она постоянно осуждала вещи, которые считала патологическими? Да по тому что очень их боялась. Мне понадобилось не более десяти минут, чтобы выяснить всю ее подноготную. Хотя, разумеется, во время ее рассказа я вынужден был постоянно анализировать факты, отнюдь не принимая на веру все, что она говорила.
Выслушайте меня внимательно. В одном местечке, называемом Гибург – ужасной дыре на северо- западе Канады – действительно проживает семья по фамилии Д'Обрэй, имеющая отдаленное родство с теми Обрэй, которые породили маркизу де Бренвийе, так же как и Мари Д'Обрэй, чей портрет вы держите в руках. До этого момента все точно, как я и сам смог убедиться, готовя свою книгу и проведя в Гибурге две смертельно скучных недели. Мне тогда захотелось убедиться в реальности гипотезы относительно «неумирающих». Скажу вам, что я не доверяю легендам, поэтому изучаю выписки о рождении, акты гражданского состояния. Ваша жена вообще не связана с семьей Д'Обрэй, хотя она считала иначе. Ее удочерила в возрасте трех лет мисс Андриенн Д'Обрэй, единственный продолжатель этого рода. Ее имя так же не Д'Обрэй, как и мое – не Кросс. Ее мать была французской канадкой, а отец – шотландским рабочим.
– Но право, я не знаю, – сказал Стивене, – может быть, мы находимся в каком-то колдовском мире, однако взгляните на эту фотографию. Сходство потрясающее…
– А вы думаете без этого сходства ее могли бы удочерить? В том-то и вся штука! Живи я в Гибурге в течение многих лет, я бы тоже считал мисс Андриенн Д'Обрэй колдуньей. Кстати, а вы знаете, откуда происходит это название – Гибург? В XVII веке черную мессу называли «Гибургской мессой», по имени аббата Гибурга, служившего ее. У семьи Д'Обрэй в Гибурге старый и довольно зловещий дом. Итак, мисс Андриенн Д'Обрэй удочерила дочь шотландского рабочего только с одной целью – убедить ее в том, что в ее жилах течет кровь «неумирающих», и однажды настанет день, когда «неумирающий» придет, чтобы вселиться в ее тело. Она показывала ей портреты, рассказывала страшные легенды, додумалась даже до того, чтобы демонстрировать ей различные предметы ночью, в еловом лесу, окружающем дом. Ребенка наказывали при помощи воронки и воды – как и ее предполагаемого предка. Для нее совершались сожжения животных, чтобы она видела, как это происходит. Надо ли мне и далее углубляться в детали?
– Нет, – сказал Стивенс, обхватив голову руками.
Кросс казался очень довольным своим рассказом и продолжал не спеша курить. Но сигара была толстовата для него и разрушала то сатанинское впечатление, которое он изо всех сил старался придать своей внешности.
– Ну вот, молодой человек, теперь вы знаете, что за женщина ваша супруга. Замужество казалось ей счастливым освобождением от прошлого, и она старалась хранить свою тайну. Но в результате ваших отношений с семьей Деспард, кажется, произошли некоторые инциденты, которые заставили ее вспомнить прошлое. Миссис Люси Деспард однажды в воскресенье в присутствии сиделки, ухаживавшей за больным стариком, завела беседу о ядах…
– Я знаю, – сказал Стивенс.
– А, так вам это известно? Все эти страхи, все демоны, от которых избавилась ваша жена, снова ожили в ходе этой беседы. Если говорить словами вашей жены, она «снова почувствовала себя не такой, как все», – сказал Кросс, с удовольствием выпуская клуб дыма. – Великий Боже! Она была даже настолько наивна, что бросилась из комнаты вслед за сиделкой и принялась расспрашивать ее о ядах. Ваша жена призналась, что она сама не знает, зачем она так поступила. Я думаю, что это уже из области психоанализа. Однако вас я могу заверить, что ваша жена находится совершенно в здравом рассудке, но это только благодаря своему природному психическому здоровью. Без него методы мисс Андриенн достигли бы своего и сделали из нее что-то вроде ненормальной. Как бы то ни было, спустя менее трех недель после этого разговора о ядах старик умирает. Затем вы под впечатлением моей рукописи произносите несколько неподходящих фраз, а в довершение всего появляется некто Марк Деспард в компании с незарегистрированным врачом, и в то время, когда ваша жена стоит за дверью, рассказывает вам, что его дядя был отравлен и что какая-то женщина в костюме маркизы де Бренвийе была замечена в комнате жертвы. Только недалекий человек не может представить, в какое состояние пришла ваша жена. После этого она, конечно, захотела выяснить о своих предках все.
Стивенс, по-прежнему закрывая лицо руками, умоляюще сказал:
– Попросите шофера повернуть. Я хочу вернуться к ней. Пока я жив, она больше никогда не будет жертвой своих безумных страхов!
Кросс отдал приказание в слуховую трубу.
– Эта ситуация была совершенно новой для меня, – заметил он. – А так как у меня нет привычки устранять чужие трудности, признаюсь вам, что все это мне не по душе. Тем не менее я здесь, и ввожу вас в курс дела, так как она чувствовала себя неспособной сделать это сама. Мне трудно понять причины, но, кажется, она влюблена в вас. Бедное создание! Есть ли у вас ко мне еще вопросы?
– Да… а… я хотел бы знать, говорила ли она вам что-нибудь по поводу таблеток морфия?
– Ах, да, я забыл! Конечно! – сказал Кросс с раздражением. – Это она украла таблетки. И знаете зачем? Не пытайтесь понять, вы все равно не догадаетесь. Вернемся, однако, немного назад. Как-то раз вы были в известном, отвратительном для меня, Деспард Парке ночью. Вы помните число?
– Да, конечно, субботним вечером восьмого апреля.
– Правильно. И вы помните, что вы тогда делали?
– Мы собирались поиграть в бридж, но… но провели весь вечер, рассказывая истории о призраках.
– Совершенно верно. Вы рассказывали истории о призраках – выбирая пострашнее, я думаю! – вечером, ночью, в присутствии жены, уже охваченной страхом перед своим прошлым. У нее была единственная мысль, – заснуть как только голова ее коснется подушки и не видеть этих вертящихся перед глазами колдунов и призраков. Я не удивлен тому, что вы не заметили ничего, но то, что все это прошло мимо внимания Деспардов, поразило меня! Мне кажется, что Деспарды влияют на вас обоих роковым образом. Они любят сверхъестественное…
Снаружи послышался глухой раскат грома, и по стеклам ударил дождь. Стивенс почувствовал, что все его тревоги, за исключением одной, свалились с плеч.
– Все, что вы говорите, верно, – сказал он. – Но, однако же, остается еще и тело, исчезнувшее из склепа…
– Конечно! – подался Кросс поближе к собеседнику. – Я как раз собирался поговорить с вами и об этом. Как я уже объяснял, я приехал помочь вам и доставить тем самым удовольствие вашей жене. У нас в распоряжении минут десять до прибытия к вам. Расскажите мне всю эту историю в деталях.
– С удовольствием. Я не собираюсь держать ее в секрете теперь, когда даже полиция уже в курсе. Капитан Бреннан…
– Бреннан? – неожиданно оживившись, переспросил Кросс. – Возможно, речь идет о Френсисе Ксавье Бреннане? О Лисе Френке?
