Владимир Киселев
Я – сварщик
Перед моей головой, закрытой защитной маской из фибры с прямоугольным окошечком из черного стекла, почти непрозрачного для дневного света, находился стык двух толстых листов стали. Их предстояло сварить прочным трехслойным швом.
Сжимая в руке держатель, я прикоснулся тонким и длинным электродом к металлу. Вспыхнула дуга.
Благороден и славен труд сварщика! Профессор Медико-хирургической академии в Петербурге Василий Владимирович Петров, который в 1803 году издал труд с громоздким названием «Известие о гальвано- вольтовских опытах посредством огромной батареи, состоявшей иногда из 4200 медных и цинковых кружков», едва ли представлял себе, что предсказанное им применение электрической дуги для сварки металлов займет такое важное место в технике…
От этих высоких мыслей меня оторвал резкий удар по плечу. Я оглянулся, отбросил маску. За моей спиной стоял мастер Максим Иванович Дзюбко – пожилой, но, как мальчишка, румяный и белозубый человек, имя которого я встречал в специальной литературе. Дзюбко принадлежал замечательный способ сварки чугуна без подогрева, обычными электродами.
– Как ты варишь?! – закричал Максим Иванович, перекрывая гулкую дробь пневматических молотков (от них в цеху по временам такой грохот, что, кажется, не услышишь не только голоса, но и собственных мыслей). – Что ты делаешь?! Подрезы! – Он провел по горячему шву черным ногтем, жестким, как панцирь черепахи. – Непровары! Брак! Куда это к черту годится?!
– Электроды сырые, – неуверенно ответил я.
– Что? – то ли потому, что не услышал, то ли потому, что не поверил, закричал мастер.
– Электроды сырые…
– Как это?… Почему?…
Мастер взял в руки электрод, согнул его, посмотрел на излом в обмазке.
– Да, действительно сырые, – буркнул он. – Сколько раз говорили кладовщику…
И он, ворча, ушел, а я снова приступил к сварке.
На заводе я работал четвертый день. Попал я сюда не совсем обыкновенным образом.
Не так давно я пришел к Мартыну Каленниковичу – директору завода. Изнуренное тяжелой болезнью лицо его еще больше, чем всегда, походило на череп, туго обтянутый блестящей желтой кожей, темные веселые глаза сидели в глубоких глазницах. Несколько месяцев тому назад старик перенес сложную операцию.
– Что случилось, Володя? – спросил он. – Как это ты к нам попал?
Мартын Каленникович – старинный приятель моей мамы – знал меня с детства.
– Як вам по делу, – ответил я. И довольно решительно изложил ему свое дело.
Я пишу повесть на так называемую производственную тему (хоть в устах иных критиков слова «производственная тема» звучат почище всякого ругательства). И мне хотелось, чтобы Мартын Каленникович принял меня на завод, сварщиком, да так, чтобы никто не знал о том, что я – литератор.
Пока я говорил, Мартын Каленникович все поглаживал себя по тонкой в морщинах шее и оттягивал пальцами свободный и мягкий ослепительно белый воротник рубашки, как это всегда бывало с ним, когда он сердился. Мать как-то рассказывала, что эта привычка появилась у Мартына Каленниковича еще со времен гражданской войны, когда его, партизанского разведчика, однажды повесили петлюровцы. К счастью, товарищи подоспели на помощь и его освободили из петли совершенно бездыханного.
– Зачем нужен этот маскарад? – довольно безрадостно встретил мою просьбу Мартын Каленникович. – Приходи, пожалуйста, если хочешь, на завод, побывай в цехах, поговори с людьми… Вникай, как говорится, в жизнь…
– Да ведь когда сам работаешь – совсем другое дело, – возразил я.
– Никакой разницы! – отрезал старик. – Наоборот, как говорится, со стороны – виднее… И потом, ты уже, наверное, совсем забыл электросварку. Над тобой только смеяться будут.
– Не забыл, Мартын Каленникович, честное слово, не забыл!
Директор завода молча прошелся по своему большому неуютному кабинету вдоль длинного стола для совещаний, вернулся и, глядя в сторону, сказал:
– Ну ладно. Возьмем тебя на завод. Но с условием. Пиши, что хочешь, – хоть заметку в газету, хоть роман, но на каком заводе – чтоб и словом не упоминалось…
– А если я о положительном напишу? Ведь завод систематически план перевыполняет, переходящее знамя завоевал…
– Ну уж так сразу и о положительном, – недоверчиво, с хитрецой посмотрел на меня директор завода. – Знамя – знаменем, а если в цеху поработаешь, обязательно во что-нибудь вцепишься. Знаю я тебя. А нам, как говорится, до идеала – ой как далеко.
– А если просто похожу по цехам, так не вцеплюсь? Ведь вы сами говорили, что со стороны видней.
– Что это ты меня, старого воробья, на слове ловишь? – обезоруживающе и обаятельно рассмеялся Мартын Каленникович. – Я бы еще и не то сказал, чтоб тебя отвадить.
– Но, Мартын Каленникович…
– Короче – ты меня не проведешь. Даешь слово – приму на завод. Нет – считай, как говорится, не сошлись характерами…
Пословицы «дуга ярко светит, но сварка – дело темное» – не найдешь ни в одном сборнике пословиц и
