шли одно за другим, отводя внимание политиков от второй участницы «оси зла» – северной Кореи.
Вот там и полыхнуло. Второй раз за свою историю США наступили на те же грабли и в том же регионе. В свое время запрет на поставки нефти в Японию сработал как спусковой механизм войны на тихом океане. Думали, что посадив Японию на голодный топливный паек, удастся избежать войны. Получилось наоборот – война началась немедленно, пока еще есть чем заправлять корабли и самолеты. В этот раз экономическую блокаду объявили для КНДР, как средство заставить корейцев отказаться от ядерной программы. Получили опять войну.
Надо сказать, в тупик ситуацию старательно загоняли обе стороны. Политика КНДР, сводившаяся к тому, чтобы шантажом и игрой на противоречиях выбивать себе очередной кусок ресурсной «халявы» надоела всем. Тем более, что и халявы не стало – мировой кризис на дворе. Однако, и корейцам делать было нечего – полезных ископаемых у страны почти нет, конкурентоспособной продукции нет, для успешного сельского хозяйства, кроме трудового энтузиазма, нужны еще удобрения, топливо и сельскохозяйственные машины, которых тоже нет и купить которые не на что. Сверхнизкую стоимость рабочей силы, по примеру Китая, продать трудно, по причине закрытости страны от внешнего мира. Кроме того требовалось кормить, не только народ (его в последнюю очередь), но и более чем миллионную армию, а так же немногим ей уступавший аппарат подавления и пропаганды. Вот и получилось так, что после экономической блокады и двух подряд неурожаев риса, перед страной встал уже не «призрак голода», как пишут в романах, а явился он сам, собственной персоной. Есть стало нечего уже всем – и крестьянину, и солдату, и чиновнику средней руки.
Причем элита страны не строила иллюзий по поводу своего будущего. Время для реформ прошло, КНДР не Советский Союз и даже не Китай, все слишком далеко зашло. «Перестройки» не получиться. Как только террор государства и идеологии немного ослабнет, а население увидит, как живет остальной мир, государство просто взорвется, и после этого взрыва от нынешних элит не останется ничего. В лучшем случае их ждут постоянные бега, скорее всего – судьба Саддама. На место старой элиты неизбежно придут менеджеры из LG и Hundai соседней Южной Кореи, да американские экономисты.
А оставлять все, как раньше, тоже было невозможно. Старые рычаги воздействия на народ теряли эффективность с каждым днем. Правящей идеологии в народе уже не верили сталь безоглядно, как еще десять лет назад, армия и госбезопасность уже не были надежны как раньше, и даже чиновники и рядовые пропагандисты не доверяли государству. Скрывать очевидное было невозможно. Голод внес свою лепту в этот процесс, и все труднее и труднее было объяснять неудачи происками врагов. Стало понятно, что режиму конец, его время пошло на месяцы. А после – что будет после неизвестно, но нынешней элиты в новой, скорее всего объединенной Корее, не будет. Их удел – тюрьма и суд. Если даже в гораздо более благополучных Румынии и ГДР была объявлена «охота на ведьм» в бывшем руководстве, после падения социализма, то что уж говорить о КНДР. Их не пощадят. Фактически правящие круги КНДР стояли перед выбором двух вариантов собственной гибели. Открыть страну, начать реформы и утратить управление ситуацией, как только страна станет доступна для внешнего мира, что приведет к неизбежной гибели старой элиты, или оставить все как есть – и погибнуть в результате народного бунта. Опираться на репрессии уже не очень получалось – репрессивный аппарат был уже настолько раздут, что сам голодал и был идеологически ненадежен. Система практически выработала свой ресурс.
Если бы американцы проявили больше прагматизма и дали какие-либо гарантии руководству КНДР, пошли бы на различного рода тайные договоренности, позволяющие северокорейской элите вывести капиталы из страны и гарантировано избежать последующего преследования – войны могло бы не быть. Однако США было не до того. Северную Корею они просто списали, продолжая политику исключительно кнута, без всякого пряника. Кроме того, бесславная судьба Слободана Милошевича, Радована Караджича и других исторических персонажей, шедших на личные договоренности с США, была хорошо известна.
Вот тогда и появилось решение – проблему сохранения элиты и идей Чучхе в КНДР решит только война за объединение Кореи.
В высшем военном и политическом руководстве Северной Кореи не было гениальных военачальников. Но и откровенных дураков не было тоже. Начать войну против Южной Кореи, не втянувшись в противостояние с США и НАТО было нереально, это было абсолютно понятно. Выиграть эту войну тоже было нельзя, речь шла лишь о достижении неких целей, после чего о ведении переговоров с достигнутых позиций. Добиться этого, по мнению северокорейского руководства, можно было лишь продемонстрировав решимость идти до конца и сразу показав решающее преимущество перед противником. Кроме того, нельзя было затягивать наземную фазу конфликта, если не удастся решить ее максимум за пару недель – война будет проиграна. Предполагалось, с высокой долей вероятности, что другие соседи КНДР, Россия и Китай, в войну на стороне НАТО не вступят и свои базы и территорию для вооруженных сил альянса не предоставят, оставшись нейтральными участниками в конфликте и посредниками при последующих переговорах по окончании острой фазы конфликта.
Отсюда вытекала конечная цель кампании – оккупация материковой части южной Кореи за десять– пятнадцать дней, после решительного удара всеми имеющимися в наличие силами.
Боевые действия начались рано утром 3 мая 201…года. Накануне ночью, торговое судно под флагом КНДР пересекло границу и, открыто, со всеми горящими бортовыми огнями и судовыми прожекторами, вошло в территориальные воды Южной Кореи, после чего было перехвачено южнокорейскими пограничниками. Неоднократным требованиям об остановке оно не подчинилось, было обстреляно пограничными катерами и взято на абордаж группой захвата с вертолета береговой охраны. Через час, в пять часов утра, КНДР заявила об акте агрессии со стороны Южной Кореи и объявила войну. Еще через двенадцать минут две ракеты с ядерными зарядами мощностью около десяти килотонн каждая, взорвались в районе пограничных укреплений рядом с южнокорейским городом Ыйчжонбу и в самом Сеуле, на территории так и не успевшей перебазироваться из города основной американской базы Ёнсан. Основные силы 2-й пехотной дивизии армии США вместе с командующим объединенной группой войск, четырехзвездным генералом Джоном Донсоном погибли на месте, прямо в казармах. Одновременно с этим начался интенсивный артиллерийский обстрел приграничных укреплений со стороны Северной Кореи по всей протяженности границы. А чуть позже семи утра, прямо через эпицентр недавнего ядерного взрыва пошли в наступление компактно сосредоточенные танки и мотопехота КНДР.
Надо сказать, наступление армии КНДР для объединенного командования корейско-американских войск в Южной Корее было шоком. Северной Корее удалось скрытно стянуть войска непосредственно к границе. Наращивание ударной группировки началось еще с зимы и происходило постепенно, орудия и снаряды зачастую переносили на руках, танки подвозили постепенно, не более десятка в сутки, соблюдая строжайшие меры маскировки. Спутниковая и авиаразведка США, конечно, отметили несколько увеличившуюся активность северокорейских военных, но мер принято не было. Американские генералы слишком привыкли воевать по своим лекалам, сознание того, что более слабый противник может решительно нанести удар, не укладывалась в их головах, несмотря на теракт 2001 года. Пирл-харбор был уже древней историей, почти мифологией. Как можно по своей воле вступить в войну с самой сильной державой мира? Это невозможно, считали в Америке.
Армия КНДР тоже оказалась не на высоте. Более половины ее внушительного, но безнадежно устарелого парка бронетехники оказалась не годным к боевым действиям. Танки и бронетранспортеры ломались прямо на марше десятками, экипажи, по большей части, были плохо обучены (сказывался тотальный недостаток топлива). Однако, в первые сутки войны, американо-корейские войска были просто парализованы. Войска, расквартированные в Сеуле, были либо сразу же задействованы в масштабной спасательной операции на месте взрыва в Ёнсане, либо так и не получили толковых приказов о выдвижении к фронту прорыва противника. Войска, расквартированные вдоль приграничных укреплений вне зоны прорыва, открыли ответный огонь по позициям войск КНДР, что, в общем-то, не играло большой роли. Линия обороны была прорвана в месте находящимся ближе всего к Сеулу, всего в тридцати километрах от города, деморализованные ядерным взрывом войска не смогли оказать значительного сопротивления. Высаженные со скоростных катеров (добралось около половины) диверсионно-террористические группы КНА добавили сумятицы. Создавалось впечатление, что противник повсюду. Сообщения о высадившихся северокорейских войсках приходили со всего побережья, на 100 –150 километров в глубину. Боестолкновения местной полиции и войск с диверсантами КНА были отмечены даже глубоко в тылу, в прибрежных городах Чхонан на западе и Ульджин на востоке Кореи. ВМФ Южной Кореи вступил в бой с
