считают дешевым шарлатаном, другие — мешугене, помешанным чудаком, но безвредным. Наши евреи избегают самозванцев, в особенности если у них странные источники доходов. Гадальщик, прорицатель — это не занятие для еврея».
Шенфельд сообщает, что в 1941 году он оказался в Ташкенте, где стал проживать и Мессинг, успешно гастролировавший с «психологическими опытами». В начале 1943 года оба они оказались в одной камере внутренней тюрьмы НКВД Узбекистана — на них донес некий Абрам Калинский, агент НКВД, который «был специалистом по беженцам из Польши. Он их сперва обирал, скупая у них последние ценные вещи, а затем доносил на них органам».
Шенфельд вспоминает: «Так начались наши разговоры, разговоры двух евреев, которых посетило одинаковое горе… Я говорил мало, а молчаливый и недоверчивый до того Мессинг вдруг стал словоохотлив… Может быть, он думал, что настали его последние дни и ему надо было вспомнить всю свою жизнь? А может быть, у него теплилась надежда, что я вдруг останусь в живых и расскажу когда-то где-то о его судьбе…»
Настоящая биография Мессинга разительно отличалась от той фантастической жизни, изложенной в мемуарах «О самом себе»
С юности Вольф выступал в бродячих цирках Польши (номера иллюзионистов). Когда стал взрослым — освоил трюки эстрадной телепатии, в том числе «так называемые «контакты через руку», где при сноровке и соответственном предрасположении можно добиться удивительных успехов».
После нападения Гитлера на Польшу Мессинг без особого труда перебрался в СССР. Здесь он начал выступать с демонстрацией «чтения мыслей», сначала в составе агитационных бригад, а затем с индивидуальными поездками от Госконцерта. Массовый зритель к этим концертам испытывал значительный интерес, что льстило беглому артисту, который признавался: «Я быстро научился ничему не удивляться. А главное — не показывать своего невежества. Если я чего-то не знал или не понимал, я помалкивал и многозначительно улыбался. Всем хотелось знать, как меня принимали на Западе в столицах и других больших городах, что писала обо мне пресса. Прямо я врать не хотел, а вертел вокруг да около. Да ведь они и не поверили бы, что я до сих пор кроме Польши нигде не был…»
Шенфельд сообщает, что Мессинга вскоре освободили, и он продолжал выступать с концертами, а Шенфельда осудили к 10 годам лишения свободы «за шпионаж». Для проверки объективности мемуаров Шенфельда я обратился в Генеральную прокуратуру Республики Узбекистан, попросив сообщить сведения о его аресте и осуждении. Все сведения, сообщенные Шенфельдом о себе в мемуарах, нашли подтверждение. Начальник отдела по надзо-ру за соблюдением законов в органах службы национальной безопасности Е.Т. Агзамходжаев сообщил, что изучил материалы данного архивного уголовного дела.
«Установлено, что Шенфельд Игнатий Нотанович,[2] 1915 года рождения, уроженец г. Львова, образование высшее, холост, до ареста 28 января 1943 года работавший экспедитором эвакогоспиталя № 1977 на ст. Бараш, Южно-Казахстанской области, постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 16 августа 1943 года признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст.57–1 Узбекской ССР — шпионаж (в редакции 1926 года) и осужден к 10 годам лишения свободы.
На основании протеста военной прокуратуры Туркестанского военного округа от 15 октября 1966 года, определением военного трибунала Турк ВО от 4 ноября 1966 года постановление Особого совещания при НКВД СССР от 16 августа 1943 года в отношении Шенфельда Игнатия Нотановича было отменено, а уголовное дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления, то есть он реабилитирован по данному уголовному делу».
В своей документальной повести-исследовании[3] Игнатий Шенфельд;[4] стремится к максимальной объективности изложения фактов, в отношении себя и других лиц. О Мессинге он сообщает, что хотя слава «чтеца мыслей» ему льстила, «сам он ее не добивался и не участвовал в создании вокруг себя легенд… О своем скудном прошлом он не распространялся и, естественно, не был заинтересован, чтобы в нем копались»69.
К этим утверждениям надо отнестись критически: после выхода в свет «Мемуаров» В. Мессинг в многочисленных интервью подтверждал достоверность своего жизнеописания. Так, в 1971 году во время гастролей по Читинской области Мессинг заявил журналисту: «Эйнштейн — необыкновенный человек. Он первым сказал, что я буду «вундерманом». Я прожил у него в доме несколько месяцев…»
Как уже говорилось выше, Эйнштейн с Мессингом вообще не встречался и в период с 1913 г. по 1925 г. в г. Вене не проживал. Текст мемуаров обязывал Мессинга удостоверять подлинность описываемых в них событий, несмотря на закономерные скептические вопросы, которых возникало немало.
И. Шенфельд называет настоящего автора мемуаров «О самом себе»
«Михаил Васильевич Хвастунов, писавший под псевдонимом «М. Васильев» и известный в Москве как «Михвас», был видным журналистом и ловким «популяризатором» в разнообразных отраслях науки. Он выпустил большую серию «Человек и Вселенная». С Вольфом Мессингом же он встретился, когда составлял брошюру «Человек наедине с собой»… Хвастунов сообразил, каким бестселлером могла бы стать книга Мессинга «О самом себе». Но поскольку Мессинг был полуграмотен, а в русском языке более, чем слаб, был заключен договор, по которому Хвастунов выговорил себе восемьдесят процентов всех гонораров за «литературную обработку» материала (!).
Он затворился с Мессингом в своей подмосковной даче и там в течение недели пытался выжать из того хоть какие-нибудь мало-мальски сенсационные воспоминания. Но воспоминания Мессинга, как мы знаем, вовсе не соответствовали его всесоюзной славе и ходившим о нем легендам. Надо было изобрести новую биографию о блистательной карьере, которая началась… как у Геракла, чуть ли не с пеленок — благо ремесло фальсификации биографий для знатных особ в Советском Союзе широко распространено.
И вот Михвас стряпает невероятный комикс под названием «Вольф Мессинг: «О самом себе». Вся жизнь Мессинга представлена там как вереница чудесных и чреватых последствиями встреч… Ко всему этому стоит добавить, что Михвас иностранных языков не знал, на Западе никогда не был и специфика тамошней политической и общественной жизни была ему неизвестна, правдоподобно же фантазировать он не сумел. Все произведение было состряпано в стиле, «как это себе представляет маленький Вася». Читателей Михвас, по-видимому, считал идиотами, которые примут все за чистую монету; о редакторах советской печати он такого же мнения. Чтобы придать «воспоминаниям» Мессинга вес, Михвас нашпиговал их псевдонаучными вставками из своих же брошюр. Этим должно было быть создано впечатление, что автор воспоминаний глубоко ученый человек и знает, что говорит, когда рассуждает о психологии, психоанализе, магнетизме, гипнозе, оккультизме… Это также, что не менее важно, увеличивало количество печатных листов».
Подтверждение процитированным фрагментам исследования И. Шенфельда можно найти в открытой печати. Известный журналист Ярослав Голованов сообщал: «…Мой учитель Михвас — зав. отделом науки «Комсомолки» М.В. Хвастунов — в 60-х годах написал книжку о знаменитом Вольфе Мессинге, разъезжавшем по стране с концертами, которые обозначались на афишах как «Психологические опыты».
На мое письмо с уточняющими вопросами, Я.К. Голованов ответил: «В обществе Мессинга я провел один вечер, где и состоялись разговоры, описанные в Комсомольской правде 30 июля 1989 года. Больше я его никогда не видел, так что информатор из меня никудышный».
О работе «Михваса» в 1965 году над мемуарами Мессинга писала и дочь этого журналиста Наталья Хвастунова. О том, что никаких вариантов собственноручной автобиографии Мессинга не имелось мне сообщила его ассистент (1961–1974 гг.) В.И. Ивановская, отметив: «…Вы — единственный человек, который интересуется архивом Вольфа Григорьевича, или, по паспорту, — Гершиковича, — Мессинга после его смерти. Обычно интересовались его бриллиантами… Насчет архива Вольфа Григорьевича могу сказать, что рукописей у него не было… Если называть архивом газеты, журналы, фотографии, афиши, грамоты за шефские выступления, письма с просьбой о лечении, то это хранится у меня в папках…»
После выхода в свет мемуаров «О самом себе» разные профессионалы обратили внимание на неправдоподобность изложенного и путаницу в научных терминах
Специалист по чтению идеомоторных актов В.С. Матвеев, встречавшийся с Мессингом, отметил в этих мемуарах «совершеннейший произвол в употреблении научных понятий гипноза, внушения и мысленного
