Над поляной, окруженной лесом, повис летний туман. Десятка два людей сгрудились около костра погреться перед дальней дорогой. Светловолосый «немецкий» лейтенант с автоматом в руках командует:
– По повозкам! Поехали!
Из леса, недалеко от большого села Рудня Бобровска, выехали пять длинных конных повозок. Подпрыгивая на неровной дороге, повозки направлялись окружным путем к шоссе Ровно – Киев, а точнее, на участок Ровно – Костополь.
На передней повозке находился «немецкий» офицер. Он был одет в длинную шинель и вооружен автоматом, который висел на ремне, перекинутом через шею, и парабеллумом. Кобура пистолета была расстегнута.
Спутниками Кузнецова были: Николай Струтинский, Михаил Шевчук, Николай Гнидюк, Петр Дорофеев, Алексей Глинко, Валентин Семенов, Виктор Семенов, Сергей Рощин, Николай Бондарчук, Иван Безукладников, Николай Приходько и другие. Они были вооружены автоматами, пулеметами, винтовками, ручными и противотанковыми гранатами. Эти люди играли роль полицаев, сопровождавших «немецкого» офицера. Одеты они были разношерстно: на одних – военные полушубки, на других – украинские куртки, на третьих – немецкие шинели, на четвертых – темные ватники. Одинаковыми у них были лишь белые повязки на левой руке. Они курили махорку и горланили песни. Но в душе побаивались. Нет, не немцев, которые свысока относились к местным «стражам нового порядка». Они опасались, как бы не попасть под удар партизан. Те не станут разбираться, что перед ними свои, а не чужие. Отношение к предателям у них вполне определенное и четкое.
Мороз крепчал. От коней поднимался легкий парок. Деревья, стоящие по обеим сторонам дороги, покрыты густым белым инеем. Небольшая поземка метет жесткие сухие снежинки.
Двое встречных пешеходов торопливо свернули с дороги, подальше от беды, от этих наглых «бандеровцев», которые особенно злобствуют, когда под командованием немецких офицеров разъезжают по деревням, чтобы «навести порядок» или реквизировать продовольствие.
Когда «полицейская экспедиция» достигла шоссе и направилась в сторону Корца, уже смеркалось. Шоссе было покрыто снегом, но ехать было можно. Время от времени мимо проносились, погромыхивая на заснеженном асфальте, грузовики. Иногда встречались и легковые автомобили с небольшим сопровождением. Лейтенант на передней повозке, завидев в автомобиле офицерскую фуражку, резким взмахом руки отдавал честь.
Когда совсем стемнело, Кузнецов приказал восьми «полицаям» остаться в засаде на шоссе, а другим спешиться и пройти немного вперед за повозками. Затем повозки остановились. Операция по захвату «языка» вступила в решающую фазу.
Как назло, целые полчаса на шоссе никто не появлялся. Наконец издалека донесся шум мотора, который быстро усиливался. Судя по звуку, это был легковой автомобиль.
«Полицаи» бросились с шоссе на обочину и залегли в снегу, чтобы не попасть в полосу света автомобильных фар. Через мгновение автомобиль выскочил из-за изгиба шоссе. Кузнецов выстрелил по нему из пистолета, а Приходько бросил противотанковую гранату. Она взорвалась перед самым капотом «опеля», и черный лимузин рухнул с дороги в глубокий кювет. В живых в машине никого не осталось.
– Быстро собрать все бумаги, документы и оружие! – распорядился Кузнецов.
Но в это время из-за поворота появился еще один автомобиль, на сей раз многоместный полубронированный «опель» с желтыми фарами. Его пассажиры, видимо, слышали взрыв гранаты и стрельбу и заметили конские упряжки. Опасаясь засады, автомобиль летел на максимальной скорости, не снизив ее и на изгибе дороги.
Пули автоматов и винтовок не пробивали броню такого автомобиля. Струтинский поставил на свой ручной пулемет Дегтярева диск с бронебойными пулями и сделал несколько коротких очередей. Автомобиль завилял вправо-влево, пока не свалился в кювет и не перевернулся. Из «опеля» послышались два выстрела. Казалось, что кто-то там покончил жизнь самоубийством.
Первым к автомобилю подоспел Николай Приходько. Он вытащил из машины трупы шофера и еще одного немца. Двое немецких офицеров остались в живых. Их спасло то, что они находились на заднем сиденье, имевшем усиленную броневую защиту. Но оба были контужены.
Пленные оказались крупными птицами: советник военного управления рейхскомиссариата «Украина» майор фон Райс и военный чиновник зондерфюрер Гаан. Оба были также высокопоставленными офицерами связи.
Майор Райс хотя и был в очень тяжелом состоянии, крепко прижимал к себе большую желтую сумку. Кузнецов вырвал ее у него резким энергичным движением.
– Пленных на повозки! Взять все вещи и оружие. Быстро занять свои места, – командовал Кузнецов.
Вдали послышался шум мотора третьего автомобиля, но его водитель, почуяв неладное, резко затормозил, развернулся и на полной скорости помчался в обратном направлении.
Из разбитого автомобиля Николай Струтинский вытащил небольшую радиостанцию. Немцы, кажется, не успели ею воспользоваться. Некоторое удивление вызвал пистолет, найденный Гнидюком в автомобиле на свободном сиденье. У этого пистолета системы «вальтер» не оказалось хозяина, так как у фон Раиса и Гаана, как и у трех убитых немцев, видимо из числа охраны, пистолеты остались в кобурах. Кроме того, в обойме «вальтера» недоставало двух патронов, а на рукоятке пистолета была свежая кровь. И наконец, у «вальтера» была двойная обойма – четырнадцать патронов, расположенных в шахматном порядке.
Этот «вальтер» позднее едва не стоил Кузнецову жизни.
Пленных уложили на повозку и тщательно прикрыли сверху сеном: чтобы не замерзли. Наступила тишина. Дорога снова была пустынной. Снегопад усиливался, заметая следы партизан.
После долгого пути по лесу партизаны прибыли наконец на первый «зеленый маяк» – на Кудринский хутор. В доме польского патриота Вацлава Жигадлы их уже ждал радист, готовый передать сообщение в Москву.
У хутора выставили охранение. Пленных Кузнецов приказал разместить в разных комнатах. Он все еще никак не мог взять в толк, почему такие крупные гитлеровские чины решились ехать на ночь глядя, почти без сопровождения. Потом он узнал от них же, что они задержались с выездом на несколько часов из-за поломки автомобиля. Эта задержка для них оказалась фатальной.
Рано утром следующего дня Кузнецов начал допрос пленных в присутствии радиста Виктора Михайловича Орлова, который хорошо говорил по-немецки.
Зондерфюрер Гаан чувствовал себя еще неважно Голова и рука у него были забинтованы, он лежал на широкой деревянной скамейке.
Майор Райс выглядел заметно лучше своего попутчика. Он сидел на табуретке около печки нахмурившись. В его округлых глазах легко можно было прочесть, что он крайне озлоблен и встревожен.
Кузнецов, одетый в немецкую военную форму, сначала зашел в комнату, где находился зондерфюрер Гаан. Переступив через порог, он отдал честь и представился, как это положено, когда младший по чину обращается к старшему.
– Лейтенант Пауль Зиберт! – прозвучал голос Кузнецова.
На основе записей и воспоминаний Виктора Орлова, Дмитрия Медведева, Александра Лукина и других можно восстановить весь ход допроса немецких офицеров на Кудринском хуторе.
– Садитесь, – хмуро предложил зондерфюрер Гаан, указывая Кузнецову на деревянную скамью.
Гаан был ошеломлен, увидев перед собой тщательно выбритого и застегнутого на все пуговицы «соотечественника».
– Что все это значит? Где я нахожусь? Кто вы? – воскликнул он.
– Вы находитесь в лагере советских партизан, господин майор.
– Каким же образом вы, офицер германской армии, оказались в лагере наших врагов?
– Я не немец, я русский!
– Вы говорите неправду! – возмутился Гаан. – Вы немец! Вы нарушили военную присягу и предали фюрера.
Зиберт пожал плечами и решил сменить тактику.
– Господин зондерфюрер, давайте говорить откровенно и трезво. Цвет германской армии, как известно,
