Мне сразу вспомнилась «Габонна», где я прикорнула у него на груди, а потом очнулась, чувствуя себя в тепле и безопасности. По затылку мигом разлилась горячая волна.
— Кажется, сейчас мне будет не до сна.
— И мне тоже.
Снова воцарилась тишина, но она нисколько не тяготила. Я вздохнула, поудобнее примостилась среди мягких подушек и пристроила голову на руке, покойно лежавшей на подлокотнике дивана. Без слов стало ясно, что никому из нас не хочется разлучаться, тащиться наверх, в свою спальню, чтобы попытаться уснуть. Нам не оставалось ничего другого, как слегка перебить сон, хотя я и па дрему едва ли могла рассчитывать.
Себастьян, скрестив руки на груди, откинулся на спинку дивана, водрузил ноги, чтобы лучше отдохнули, на журнальный столик и прикрыл глаза. Я, стараясь расслабиться, некоторое время разглядывала его, но в моей голове вихрем носились мысли, вороша в памяти так и эдак события последних дней, вызывая сожаления о несделанных делах и несбывшихся желаниях.
Больше всего меня мучили воспоминания о ловце τέρας, покинутом мной в темнице. Она до сих пор так живо представлялась мне, что я будто снова вдыхала тюремную вонь. Его голос, ожесточение… и сиюминутное проявление доброты, когда он указал мне кратчайший путь к свободе. Но к чему? Зачем ему? И прежде всего, как он туда попал? Вероятно, он чем-то крепко насолил Афине… Меня жгло раскаяние за то, что мы оставили его там одного, — позорная ошибка, как бы ни считали Мишель и прочие.
Ключ к разгадке могли дать кости Алисы Кромли. Если я пойму, какая власть над Афиной таится во мне и почему она любой ценой стремится заполучить меня, может, одного этого хватит, чтобы оградить от нее и меня, и Новый-2 на веки вечные? И тогда, когда все наконец устроится и уляжется, я смогла бы вернуться в тот плантаторский особняк и освободить ловца-
Дыхание Себастьяна выровнялось. Удивительно, как быстро он уснул, учитывая обстоятельства. Брюс тоже такой: умудряется отрубиться где угодно и в какой угодно позе, как правило, от силы минут за пять.
Волосы Себастьяна в свете ночника отливали чернотой. Прядь, упавшая на лоб, придавала его лицу что-то мальчишеское, беззащитное… Я рассматривала его профиль, чувствуя, как внутри меня порхают конфетти. Во сне он расслабился и его лицо лишилось того хмурого выражения, которое, наверное, уже вошло у Себастьяна в привычку. Уголок его рта чуть дернулся. Боже, как мне нравились его темно-красные губы! Абсолютно неповторимые и такие притягательные…
Я беззвучно рассмеялась.
Но дело было не только в моей прихоти, но и во взаимном влечении, вызванном сходством натур. Даже здесь, среди ненормальностей Нового-2, Себастьян оставался особенным, результатом слияния двух совершенно разных семейств.
Я глядела, как вздымается и опадает его грудь.
Все еще улыбаясь, я прикрыла глаза. Да-а, каких только фокусов не проделывает со мной затейник Новый-2!
Когда я проснулась, кругом было по-прежнему темно, но беглый взгляд на окно подсказал мне, что над городом скоро займется рассвет. Я полулежала на диване, приникнув головой к груди Себастьяна, а он во сне обнял меня. Рядом с ним было так тепло и уютно, а от его кожи исходил аромат, сравнимый с запахом кристально чистой воды, какая бывает в горных озерах штата Теннесси, что мои глаза снова сами собой закрылись, словно не слыша внутреннего призыва: «Пора!»
Его рука, лежавшая на моей, пошевелилась, и по моей коже пробежал приятный трепет. Теперь и он проснулся. Вот черт! Себастьян откашлялся, и я поспешно отняла голову от его груди. Он выпрямился, а я зевнула и принялась потягиваться, стараясь не встречаться взглядом с его серыми глазами: мне было немножко совестно, что меня и во сне неудержимо тянуло к нему. Наверху заскрипел пол, значит, Генри тоже встал. Себастьян, щурясь спросонья, вгляделся в циферблат часов. Я улыбнулась. Взъерошенным он показался мне еще симпатичнее.
— Блин, пора идти, — пробормотал Себастьян.
Он убрал с вытянутых ног мое платье, снял их со столика и сгорбился, упершись локтями в колени. Волосы упали ему на глаза. По лестнице вразнобой затопали шаги. Судя по их количеству, Генри спускался не один. Он вошел в гостиную, а за ним гурьбой ввалились Даб, Крэнк и Виолетта.
— Я устал им говорить, что они с нами не идут!
— Уж не знаю, Генри, чего ты там накурился и вообще в каком мире живешь, но лично нам ничьего разрешения не требуется, — насмешливо фыркнул Даб.
Крэнк с Виолеттой покивали. Под мышкой Виолетта держала Паскаля; она успела снова облачиться в привычное черное платьице, а карнавальную маску, по обыкновению, задрала на макушку. Я поднялась и оправила подол.
— Мне надо переодеться.
Предоставив остальным делать выводы, я взбежала наверх и поменяла бальный туалет на ту одежду, что приготовил мне Мишель, когда я гостила у него в Квартале. Закончив приготовления, я еще раз проверила, на месте ли в рюкзаке кинжал τέρας.
Спустившись вприпрыжку обратно в вестибюль, я застала всю компанию в сборе. Себастьян застегивал на сумке «молнию», остальные мялись у дверей с угрюмыми и непреклонными физиономиями.
— Я так понимаю, мы идем все вместе? — спросила я.
— Мы в свободной стране, — Себастьян закинул сумку за плечо, — Если кому-то сильно достанется, Благотворительная больница рядом.
Выйдя на Колизеум-стрит, все устремились вперед, а я на минутку задержалась и еще раз взглянула на номер 531 по Ферст-стрит. В мглистом предрассветном мраке здание являло собой фантастическое зрелище: черная размытая громада, похожая на жутковатого безмолвного великана, стоящего на страже разоренных окрестностей. Я с уважением кивнула ему. Теперь это был мой дом, и я любила его. Я навеки сохраню благодарность Брюсу Кейзи за все, что они сделали для меня, но в Мемфисе я никогда не чувствовала себя своей. Больше всего в жизни мне хотелось бы остаться и прожить жизнь здесь, в ГД, но на свой лад, а не по указке Новема.
Впрочем, еще не известно, представится ли мне когда-нибудь такая возможность. Предстоит разобраться с сущим пустяком: отделаться от назойливой погони за мной вема и греческой богини войны.
— Ари! — окликнул меня Даб.
Напоследок еще разок оглянувшись на дом, я бросилась догонять ребят и, поравнявшись с Себастьяном, спросила:
— Почему ты сказал: «Если кому-то сильно достанется»?
— Во время ураганов наводнение захватило и кладбище. Часть его затоплена, и с тех пор ее так и не осушили.
— Правильнее называть его «Болотное кладбище Лафайет», — хохотнул Генри, — Город мертвых. Царство ползучих тварей.
У меня по спине пробежала волна озноба, и я невольно содрогнулась. Чудненько…
— Я же сказал: если кого-то и укусят, то больница неподалеку.
Интересно, в какой части кладбища покоятся останки Алисы Кромли?
Вслух я не спросила, так как на самом деле и не хотела узнать. Главное: войти и выйти живой — вот о чем сейчас следовало думать. Нас целая компания, может быть, «ползучие твари» испугаются и расползутся при нашем приближении кто куда?
Меня кто-то тронул за руку — это Виолетта пристроилась рядом. Голова Паскаля у нее под мышкой моталась вверх-вниз в такт ее семенящим шажкам.
