Джон бросил на низкий столик содержимое карманов Гарстона. Письма оказались неинтересными: счета, приглашения на вернисаж и маленькая надушенная записочка, в которой Гарстону в приказном порядке предлагалось прийти в какой-то понедельник в семь часов вечера в бар «Рица». Джон взял в руки лавандово-голубой листок: запах ему был смутно знаком. Он протянул записку французу.
— Вы не разбираетесь в духах, Бидо?
— Это «Мисс Диор», сэр, — к огромному удивлению Джона, сразу ответил тот.
— Черт возьми! Вы были парфюмером?
— Нет, сэр, влюбленным…
Джон принялся изучать содержимое бумажника. Там лежали тридцать фунтов и обычные бумаги — права, визитные карточки и т. д.
В потайном кармашке оказалась одна-единственная фотография величиной с открытку. Джон вытащил ее и изумленно вскрикнул: раскинувшись на залитом солнцем пляже среди скал, в крошечном ярком бикини лежала, улыбаясь, очаровательная, сияющая Минкс. Джон уронил фотографию на стол. Бидо тут же схватил ее.
— Слишком хороша для Гарстона, — пробормотал он, — вы ее знаете, сэр?
— Очень мало… Слушайте, Бидо, хотите на самом деле оказать мне услугу? Тогда зайдите в ванную — там есть шкаф с горелкой, а рядом вы найдете все необходимое для того, чтобы сварить кофе. Вы умеете?
Бидо молча улыбнулся.
— Мне надо позвонить, — продолжал Джон. — Вы, естественно, можете оставить дверь открытой.
— Зачем? Вы же, я думаю, не станете звонить в полицию?
И француз аккуратно закрыл за собой дверь.
Без всякой надежды, скорее для очистки совести, Джон стал искать в телефонном справочнике номер Льюиса Гринфилда. Но наглость бандита и в самом деле не имела границ: и телефон и адрес красовались на положенном месте. Слегка ошарашенный, но безмерно довольный неожиданной удачей, Джон снял трубку и набрал номер. Телефон долго звонил. Никакого ответа. Джон стал успокаивать себя: Гарстон же сказал, что Грюнфельд по ночам чаще всего бывает в Ламбете, а в Баттерси только днем. Значит, надо подождать утра. Но несколько часов могут оказаться роковыми для Флика или Мари-Франсуазы. И Мэннеринг снова набрал номер.
На сей раз трубку сняли.
— Кто у телефона? — спросил твердый, ясный голос. Это был Лаба.
— Неважно, — ответил Джон голосом мистера Мура. — Скажите Грюнфельду, что я хочу поговорить с ним о Джоне Мэннеринге.
Послышался удивленный возглас, потом Лаба, видимо спохватившись, проговорил:
— Не вешайте трубку.
Его сменил грудной голос Грюнфельда.
— Что вам надо в такое время? — буркнул он раздраженно.
— Вы утомились, мой бедный Грюнфельд? — уже своим собственным голосом осведомился Джон. — Слишком много трудились сегодня… и наделали к тому же глупостей. Где Мари-Франсуаза?
— Но… я понятия не имею, — медленно выдавил из себя Грюнфельд. — Во всяком случае, не у меня. Она от нас сбежала.
— Не верю.
— Это правда. Мои люди подцепили ее в Стретхеме, но маленькая гадюка проскользнула у них между пальцами.
— А Леверсон?
— Вы знаете Леверсона? Скупщика краденого?
— Может, вы не в курсе, что я коллекционирую драгоценности? Я многие годы покупаю их у Леверсона.
— Он здесь. Хотите увидеть — присоединяйтесь. Я вас приглашаю.
— Благодарю, не жажду. Но имейте в виду, Грюнфельд, если через час Леверсон не вернется домой и не позвонит мне, я сообщу в Скотленд-ярд ваш адрес в Баттерси.
На другом конце провода надолго воцарилась тишина.
— А как вы докажете, что не сделаете этого в любом случае? — спросил наконец Грюнфельд.
— Да никак! — насмешливо отозвался Джон. — Это и есть самое забавное во всей игре!
И он повесил трубку.
Бидо явился с подносом, на котором стояли чашка, кофейник и сахарница.
— Вы не любите кофе? — поинтересовался Мэннеринг. С той же странной детской улыбкой француз пошел за второй чашкой, потом налил кофе Джону.
— Давненько я не пил настоящего кофе!
— Я закончил школу официантов, сэр, — весело пояснил Бидо, — и пять лет проработал в Каннах метрдотелем.
— А почему вы сменили профессию?
И Бидо холодно и бесстрастно, так, словно говорил не о себе, а о каком-то случайном знакомом, поведал Джону свою историю.
— Женщина, сэр! Все глупости в своей жизни я делал из-за женщины. Я дрался из-за нее и заработал вот это, — быстрым движением он коснулся щеки. — Пришлось оставить фрак и галстук-бабочку — клиенты не любят официантов с подобным украшением. У меня всегда были ловкие пальцы, и я выбрал профессию, для которой это могло пригодиться, и, конечно, такую, чтобы хорошо зарабатывать. Должен сказать без ложной скромности, я был неплохим грабителем, но однажды сглупил, и Сюртэ узнала о моем существовании. Я приехал в Англию, но здесь трудно работать — очень большая конкуренция. В конце концов я оказался не у дел. Тут один английский коллега познакомил меня с Гарстоном. Я встретился с ним позавчера в пять вечера у Башни. Он дал мне Звезду и поручил отнести ее Леверсону… К несчастью, я ничего больше не знаю. Сегодня, увидев, что в конверте Гарстона банкноты Святой Липы, я решил отправиться к нему и взыскать долг. Остальное вам известно. Хотите еще кофе, сэр?
— Нет, спасибо, Бидо. Вы не против помогать мне и дальше?
— И даже очень!
— Тогда не теряйте со мной связи. Попытайтесь найти своего английского коллегу и выяснить, откуда Гарстон мог получить Звезду. Если хотите здесь переночевать — оставайтесь. — Адрес — Фуллер Мэншнс, 29. Когда вам потребуется мне что-то сообщить, оставляйте здесь записку. А сейчас мне надо идти. Если вам нужны деньги — не стесняйтесь, берите.
Джон указал на лежащий на столе бумажник.
— Надо поделить это, сэр, — возразил Бидо. — Прошу вас.
Мэннеринг тихонько рассмеялся.
— Дорогой мой Бидо, вы мне нравитесь, и я кое-что расскажу вам. Деньги, которые вы передали Гарстону, недолго пролежали у Лаба. Они у меня.
Бледно-голубые глаза с сомнением прищурились, потом в них засверкали веселые огоньки.
— Честное слово, сэр, я готов сделать ради вас что угодно. Работать для такого человека, как вы, — большая честь.
Через пятнадцать минут Джон приехал на Кларедж-стрит и сразу же принял горячую ванну. Потом растянулся на кровати и стал ждать. Как там Леверсон? Где Мари-Франсуаза? А главное, сумеет ли Гарстон держать язык за зубами и не проболтаться о Бароне?
Перед глазами у него крутились каруселью: Лаба с его мрачным взглядом, добрая улыбка Леверсона, ироничный рот Бидо, белокурые кудряшки Мари-Франсуазы, странное лицо Минкс… И вдруг все куда-то исчезло — Джон думал только о Лорне. Чего бы он только ни отдал, чтобы сейчас она была здесь, рядом с ним! Лорна — насмешливые глаза и нежный голос… ах, как нужно изменить это дикое, мучительное положение! Необходимо…
Зазвонил телефон. Голос Флика звучал очень устало и совсем по-стариковски.
— Джон, я никогда не сумею вполне отблагодарить вас…
