довольной, сколь и удивленной его прихотью, он нанял Фудзико на сегодняшнюю ночь.
— Могу я спросить почему, Хирага-сан? — спросила Райко.
— Просто чтобы досадить Тайре.
— И-и-и-и, я думаю, он расстался здесь со своей невинностью, когда был с Ако. Потом он попробовал Мейко, потом Фудзико. От Фудзико у него глаза съехали на нос.
Он рассмеялся тогда вместе с Райко, мама-сан нравилась ему, но когда он увидел Фудзико, он был озадачен тем, что его враг нашел эту девушку привлекательной. Наружность у неё была самая обыкновенная, волосы обыкновенные, все в ней было обыкновенным, кроме глаз, непривычно больших. Он, однако, скрыл своё мнение и поздравил Райко с тем, что она приобрела такой цветок: Фудзико выглядела шестнадцатилетней, хотя на самом деле ей было тридцать два и уже шестнадцать лет она была девой веселья.
— Благодарю вас, Хирага-сан. — Райко улыбнулась. — Да, она действительно ценное приобретение, гайдзины почему-то любят её. Но, пожалуйста, не забывайте, что этот Тайра наш клиент и что гайдзины не похожи на нас. Они склонны выбирать для себя какую-нибудь одну даму. Прошу вас, поощряйте его, гайдзины богаты, а я слышала, он большой чиновник и, возможно, пробудет здесь несколько лет.
— Сонно-дзёи.
— Это вы сами устроите. Вы собираете их головы, обещайте мне только, что не здесь, я тем временем прибираю к рукам их богатство.
— Вы позволите Ори остаться?
— Ори-сан — любопытный юноша, — нерешительно заговорила она, — очень сильный, очень сердитый, очень беспокойный — порох. Я боюсь его. Я могу спрятать его на день-два, но… но, пожалуйста, держите его в узде, пока он мой гость, хорошо? В Ивовом Мире забот хватает и без того, чтобы ещё и искать их на свою голову.
— Хорошо. У вас есть какие-нибудь новости от моего двоюродного брата Акимото?
— Он в безопасности в Ходогайе. Чайный домик Первой Луны.
— Пошлите за ним. — Хирага извлек золотой обан из потайного кармана в рукаве. Он заметил, как заблестели её глаза. — Этого хватит, чтобы заплатить любому посыльному, покрыть расходы на проживание здесь Ори и Акимото и оплатить услуги Фудзико на завтра, разумеется.
— Разумеется. — Монета, весьма щедрая плата, исчезла в её рукаве. — Ори-сан может оставаться до тех пор, пока я не решу, что ему пора двигаться дальше, прошу прощения, тогда он уйдет, вы согласны?
— Да.
— Далее, мне очень жаль, сиси, но я должна сказать вам, что здесь вас подстерегает очень большая опасность. Это сейчас рассылается на все заставы. — Райко развернула квадратный плакатик, размером примерно фут на фут, с ксилографией. Это был портрет. Его портрет. Надпись гласила: «Бакуфу предлагают награду в два коку за голову этого ронина-убийцы из Тёсю, скрывающегося под многими именами, одно из которых Хирага».
— Бака! — процедил Хирага сквозь зубы. — Он действительно похож на меня? Как это возможно? Я никому никогда не заказывал своего портрета.
— Да и нет. У художников долгая память, Хирага-сан. Один из самураев, участвовавших в схватке, возможно? Если только вас не предал кто-то, кто близок к вам. Плохо также то, что важные люди разыскивают вас. Андзё, конечно, но теперь ещё и Торанага Ёси.
У него все похолодело внутри, и он сразу задумался, означает ли это, что таю Койко была предана или сама является предательницей.
— Почему он?
Райко пожала плечами.
— Хотите вы этого или нет, но именно он — голова змеи. Сонно-дзёи, Хирага-сан, но смотрите не приведите наших врагов бакуфу сюда, я хочу, чтобы моя голова оставалась у меня на плечах.
Всю ночь Хирага тревожился из-за гравюры с его портретом и решал, что ему теперь делать со всем этим. Он принял от Фудзико вновь наполненную чашечку саке.
— Послушай, Ори, — шепотом заговорил Хирага, чтобы никто не мог их подслушать. — Здесь очень опасно. — Он показал ему сложенный лист бумаги.
Ори был потрясен.
— Два коку? Это будет огромным искушением для кого угодно. Портрет похож на тебя, не в точности, но стражник на заставе мог бы тебя остановить.
— Райко сказала то же самое.
Ори посмотрел на него.
— Дзёун был художником, хорошим художником.
— Я уже думал об этом. И все спрашивал себя, как им удалось схватить его и сломить его мужество. Он знает многие секреты сиси, знает о намерении Кацуматы устроить засаду на сёгуна.
— Отвратительно, что он позволил захватить себя живым. Совершенно очевидно, что в наши ряды проник предатель. — Ори вернул ему портрет. — Два коку — большое искушение для любого, даже для самой преданной мамы-сан.
— Я подумал то же самое.
— Отрасти бороду, Хирага, или усы, это поможет.
— Да, это поможет. — Хирага был рад, что голова у Ори опять заработала, его советы всегда были ценными. — Странное это чувство — знать, что такой портрет гуляет по дорогам.
Ори нарушил наступившее вслед за этим молчание.
— Через день или два, сразу же, как только смогу, я отправлюсь в Киото и найду Кацумату, чтобы предупредить его о Дзёуне. Его необходимо предупредить.
— Да, хорошая мысль, очень хорошая.
— А что будешь делать ты?
— Я в безопасности среди гайдзинов, более безопасного места мне сейчас не найти, покуда Тайра меня не выдаст. Акимото в Ходогайе, я послал за ним, когда он придет, мы решим, что делать.
— Хорошо. Тебе безопаснее попробовать пробраться в Киото немедленно, прежде чем эти портреты разошлют по всей Токайдо.
— Нет. Тайра — слишком редкая возможность, чтобы упустить её. Я спрячу там мечи на всякий случай.
— Раздобудь револьвер, он не так заметен. — Ори засунул правую руку под юкату, приподнял ткань над плечом и поскреб ногтями повязку.
Хирага был поражен, когда увидел у него на шее маленький золотой крестик на тонкой золотой цепочке.
— Зачем ты надел это?
Ори пожал плечами.
— Это доставляет мне удовольствие.
— Избавься от него, Ори, этот крест связывает тебя с убийством на Токайдо, с Сёрином и с ней. Зачем лишний раз подвергать себя ненужной опасности?
— Многие самураи — христиане.
— Да, но она может опознать этот крест. Это безумие — так рисковать. Если хочешь носить крест, достань себе другой.
После паузы Ори произнес:
— Мне нравится этот.
Хирага прочел в его глазах непреклонность, мысленно обругал его, но решил, что его долг защищать движение сиси, защищать сонно-дзёи, и момент для этого настал.
— Сними его!
Кровь бросилась Ори в лицо. Раздвинувшиеся в полуулыбке губы не дрогнули, но он понимал, что ему брошен вызов. Выбор перед ним стоял простой: откажись и умри или подчинись.
Комар зазвенел рядом со щекой. Он оставил его без внимания, не желая делать резкого движения. Медленно его правая рука потянула за цепочку, порвав её. Цепочка и крест исчезли в кармане его рукава.
