— Зачем? — переспросил он. — Если сам Джон Аскгласс не считает нужным их сохранять?
— Но почему все изменилось так внезапно? Без всякой причины?
— Причин хватает, — заявил Винкулюс. — Раньше я был Предсказанием. Теперь то, что я предсказывал, свершилось. Разве я мог остаться прежним? Я стал Историей! Ты хочешь, чтобы я стал сухой, словно книжная пыль, историей?
— И кто же ты теперь?
Винкулюс пожал плечами.
— Возможно, теперь я — сборник рецептов. Или роман. Или даже собрание проповедей! — Эти предположения развеселили Винкулюса, и он снова захихикал, пританцовывая.
— Надеюсь, ты по-прежнему остался магической книгой. Винкулюс, неужели ты ни разу не прочел то, что написано на твоем теле?
— Я — книга. — Винкулюс остановился, не закончив па. — Я — Книга. Задача любой книги — нести слова. Что я и делаю. А читать — задача читателя.
— Однако последний читатель умер!
Винкулюс равнодушно пожал плечами.
— Ты должен помнить хоть что-нибудь! — возбужденно вскричал Чилдермас, сжимая руку предсказателя. — Например, вот этот символ — круг, перечеркнутый линией? Он повторялся несколько раз! Что он означает?
Винкулюс вырвал руку.
— Он означает прошлый четверг. Или трех свинок — одну из них в соломенной шляпке! Или Салли, танцующую в лунном свете и потерявшую свой хорошенький розовый кошелек! — Предсказатель ухмыльнулся и ткнул пальцем в Чилдермаса. — Я тебя раскусил! Надеешься стать следующим читателем?
— Возможно, — отвечал Чилдермас. — Хотя не знаю, с чего начать. Впрочем, я не вижу более подходящего претендента. Однако, что бы ни случилось, я не выпущу тебя из виду. Отныне, Винкулюс, я стану твоей тенью!
Предсказатель помрачнел и принялся натягивать одежду.
Весна вернулась в Англию. Птицы летали за крестьянским плугом. Солнце прогревало землю. Шли теплые дожди, а ветра задули совсем по-весеннему. В воздухе стоял аромат земли и молодой зелени. Ветки покрылись пушком — таким нежным и мягким, словно деревья видели зеленые сны и погружались в зеленые думы.
Весна вернулась, но не вернулись Стрендж и Норрелл. Башня Тьмы по-прежнему окружала аббатство Хартфью. Люди гадали, убил ли Стрендж Норрелла, или Норрелл Стренджа, в какой степени оба волшебника заслуживали такого конца, и скоро ли один из них вырвется на свободу.
Однако не успели утихнуть эти пересуды, как Башня Тьмы исчезла, прихватив с собой и аббатство Хартфью. Дом, парк, мост и часть реки пропали. Дороги к аббатству теперь выводили любопытных на пыльные задворки крестьянских полей, куда они вовсе не собирались идти. Дом на Ганновер-сквер и оба дома Стренджа — на Сохо-сквер и в Клане[186] постигла та же участь. В Лондоне единственным живым существом, способным отыскать дом Стренджа, был кот Джереми Джонса, Балфинч. И действительно, кот не соглашался признавать исчезновение дома и неизменно пропадал в пустом пространстве между соседними домами. Всякий, кому доводилось это увидеть, соглашался, что не встречал в своей жизни ничего чуднее[187] .
Лорд Ливерпуль и прочие министры на публике заявляли, что сожалеют об исчезновении Норрелла и Стренджа, однако втайне радовались, что им удалось избавиться от этой головной боли. На самом деле ни Стрендж, ни Норрелл не заслуживали особого доверия. Оба склонялись если не к черной магии, то к колдовству весьма мрачного толка, чего правительство никак не могло одобрить. Теперь министры обратили свои взоры на новых чародеев, появлявшихся, как грибы после дождя. Эти волшебники не отличались особой образованностью и едва ли владели магической техникой, однако обнаруживали не меньшую сварливость, чем Норрелл и Стрендж, посему требовалось принять меры, чтобы утихомирить их. Внезапно планы мистера Норрелла по восстановлению суда Пяти Драконов (раньше казавшиеся совершенно неуместными) стали восприниматься с куда большей терпимостью [188].
На второй неделе марта в «Йоркских хрониках» появилось сообщение, созывающее старых членов Ученого общества волшебников, а также тех, кто хотел бы к нему присоединиться, собраться в следующую среду (традиционный для Общества день недели) на заседание.
Это примечательное сообщение оскорбило многих старейших членов общества. Любой, у кого в кармане завалялась монетка в один пенни, мог его прочесть. Кроме того, неизвестный автор приглашал любого вступить в ряды общества, чего делать не имел никакого права, кем бы он ни был.
Когда старейшие члены общества прибыли в гостиницу, они обнаружили там около пятидесяти волшебников (или тех, кто считал себя таковым). Самые удобные места уже заняли, и мистер Сегундус, мистер Хонифут и доктор Фокскасл вынуждены были усесться на маленьком возвышении вдали от камина. Впрочем, это местоположение оказалось весьма удобным — отсюда старейшие члены общества могли обозревать всю комнату.
Вряд ли представшее перед ними зрелище могло вселить радость в сердца ученых волшебников. Новобранцы представляли собой весьма пестрое сборище. («Сомневаюсь, что среди них есть джентльмены», — заметил доктор Фокскасл.) Здесь были двое фермеров и несколько торговцев, а также бледный молодой человеке длинными светлыми волосами и нарочитыми манерами, уверявший соседей, что сообщение в газете поместил сам Джонатан Стрендж и что он должен прибыть с минуты на минуту, дабы обучать их магии! Был также священник — чисто выбритый, серьезный джентльмен лет пятидесяти в темном наряде. Священника сопровождала собака, такая же седая и почтенная, как и ее хозяин, и юная рвущаяся в бой особа в красном бархате. Девушка выглядела гораздо менее солидно. У нее были темные волосы, на лице застыло весьма энергичное выражение.
— Мистер Тейлор, — обратился к слуге доктор Фокскасл, — возможно, вам следовало бы намекнуть этому джентльмену, что мы не приводим на собрание общества своих родственников.
Мистер Тейлор юркнул в толпу.
Скоро старейшие члены общества поняли, что священник вовсе не так сдержан, как показалось с первого взгляда. Он что-то весьма резко ответил слуге.
Вскоре мистер Тейлор вернулся с ответом.
— Мистер Редрут просит прощения, но он — не волшебник. Он, конечно, тоже увлечен магией, однако не владеет магическими приемами. А вот дочь его практикует магию. У мистера Редрута три дочери и сын, и все они утверждают, что весьма продвинулись в магическом искусстве. Сын и две дочери не захотели прийти на заседание, потому что не желают заводить знакомства среди прочих чародеев, предпочитая изучать магические книги в тиши кабинета. Некоторое время старейшие члены общества не могли уразуметь особого смысла во всем этом нагромождения фактов.
— Наверное, его собака тоже практикуется в магическом искусстве, — заметил доктор Фокскасл, вызвав смех у прочих членов общества.
Вскоре стало понятно, что собравшиеся отчетливо разделились на две группировки. Одной из первых низким торопливым голосом заговорила мисс Редрут, юная особа в красном бархате. Девушка явно не привыкла выступать перед публикой, поэтому не все собравшиеся слышали слова, но изложение поражало экспрессией. Мисс Редрут утверждала, что Стрендж — это все, а Гильберт Норрелл — ничто! Скоро Стрендж будет оправдан, а мистер Норрелл повсеместно осужден обществом. Магия наконец-то освободится от оков, которые наложил на нее Гильберт Норрелл!
Эти рассуждения вкупе с цитатами из утраченного творения Стренджа «История и практика английской магии» вызвали гневный отпор некоторых волшебников, заявивших, что книга Стренджа полна отсылок к черной магии, а сам Стрендж — убийца! Он убил не только свою жену, скоро все узнают, что Стрендж виновен в смерти и самого мистера Норрелла[189]!
