рукоделие — она вышивала для него красивый ночной колпак.
— Возможно, — предположила миссис Бренди, — вы устали от Лондона и от меня и хотите вернуться в Африку?
— Нет, — коротко возразил Стивен.
— Думаю, Африка — замечательное место. — Миссис Бренди, очевидно, решила усугубить свои страдания, отослав Стивена на родину предков. — Многие так говорят. Повсюду апельсины, ананасы, сахарный тростник, шоколадные деревья. — Она уже четырнадцать лет торговала бакалеей и знала страны мира по разным колониальным товарам. Миссис Бренди горько рассмеялась. — Наверное, в Африке моя торговля не пошла бы. Зачем людям идти в лавку, если можно протянуть руку и сорвать плод с Дерева? О, да! В Африке я непременно разорилась бы. — Она откусила нитку. — Но я согласилась бы ехать хоть завтра… — Дрожащими пальцами миссис Бренди тыкала ниткой в ни в чем неповинное игольное ушко, — …если бы кто-то позвал меня.
— Вы поедете в Африку ради меня? — изумился Стивен. Она подняла глаза от вышивки.
— Ради вас я поеду куда угодно. Мне казалось, вы это знаете.
Они с болью смотрели друг на друга.
Стивен сказал, что должен вернуться к своим обязанностям на Харли-сквер.
На улице потемнело, пошел дождь. Прохожие раскрыли зонты. Стивен брел по Сент-Джеймс-стрит и вдруг увидел странное зрелище: над головами людей в воздухе, пронизанном нитями дождя, плыл черный корабль. Это был фрегат фута два высотой с изорванными грязными парусами и облупившейся краской. Он взмывал ввысь и падал, словно на волнах. Увидев корабль, Стивен вздрогнул. Потом из толпы появился попрошайка-негр с такой же черной блестящей кожей, как и у Стивена. Кораблик размещался у него на шляпе. На ходу негр то специально приседал, то выпрямлялся, чтобы его фрегат «плыл» по воздуху. Все движения он выполнял очень медленно и аккуратно, чтобы сооружение не свалилось с головы, и удивительно напоминал танцора. Попрошайку звали Джонсоном. Это был нищий калека, старый моряк, оставшийся без пенсии. Чтобы выжить, он пел и побирался, и весь город узнавал его по этому кораблику на шляпе. Джонсон подошел к Стивену и протянул руку, но тот отвернулся. Он никогда не разговаривал с неграми, стоявшими ниже него, — из страха, что кто-то подумает, будто он им ровня.
Тут Стивен услышал, что его зовут. Это был Тоби Смит, приказчик миссис Бренди.
— Ох, мистер Блек, — проговорил он, задыхаясь, — насилу догнал! Вы так быстро ходите, сэр! Я думал, вы уже на Харли-сквер. Миссис Бренди желает вам всего самого наилучшего и просит взять то, что вы забыли возле кресла.
Тоби достал серебряную диадему — тонкий металлический обруч как раз по голове Стивена. На ней не было орнамента — только несколько странных знаков и букв.
— Это не мое! — воскликнул Стивен.
— Как, сэр! — Видно было, что Тоби принял эти слова за шутку. — О, мистер Блек, я сотни раз видел эту штуку у вас на голове! — Он рассмеялся, поклонился и побежал назад в лавку, оставив Стивена посреди улицы с диадемой в руках.
Пройдя Пиккадилли, Стивен двинулся по Бонд-стрит и вдруг услышал крики. По улице навстречу ему бежал кто-то маленький. По росту это мог быть мальчик лет четырех-пяти, однако бледное лицо с заострившимися чертами выдавало гораздо больший возраст. Следом с криками: «Вор! Держите вора!» — бежали несколько человек.
Стивен бросился наперерез. Он был проворен, но и воришка выказал ловкость, более того, бросил в Стивена что-то длинное, завернутое в красную материю, резко свернул и растворился в толпе, образовавшейся у лавки ювелира Хеммингза. Люди, выходившие из лавки, ничего не знали о погоне и не попытались задержать преступника, проскользнувшего между ними. Вор как сквозь землю провалился.
Стивен держал в руке сверток. Мягкий старинный бархат, в который был завернут неизвестный предмет, соскользнул, и Стивен увидел длинный серебряный жезл.
Первым к Стивену подбежал красивый темноволосый мужчина в строгом черном наряде.
— Вы его чуть не поймали, — проговорил он срывающимся голосом.
— Жаль, сэр, что не удалось его поймать, — ответил Стивен. — По крайней мере, ваша собственность спасена. — Он протянул мужчине жезл и кусок красного бархата, но тот не спешил их принять.
— Это все моя матушка! — сердито объяснил джентльмен. — Ну почему она так небрежна? Я тысячу раз говорил ей: если не закрывать окно в гостиной, то рано или поздно в него заберутся воры. Разве не повторял я этого сотни раз, Эдвард? Разве не говорил, Джон? — Последние фразы были обращены к подбежавшим слугам. Они не могли ответить, потому что запыхались, но подтвердили слова хозяина энергичными кивками.
— Всякий знает, что у меня в доме полно сокровищ, — продолжал мужчина, — а она, сколько ни проси, постоянно открывает окно! Теперь она, конечно, сидит и горюет о фамильной реликвии, которой много сотен лет. Моя мать очень гордится нашей семьей и ее достоянием. Например, этот скипетр подтверждает, что мы ведем свой род от древних королей Уэссекса — он принадлежал то ли Эдгару, то ли Альфреду, то ли кому-то в таком роде.
— Значит, вы должны вернуть его на место, — сказал Стивен. — Ваша матушка утешится, увидев, что он возвращен целым и невредимым.
Джентльмен уже протянул руку, чтобы принять скипетр, но вдруг отдернул ее.
— О, нет! Я не возьму! Клянусь, что не возьму! Если вернуть его матери, она никогда не поймет, к чему может привести неосторожность. Она так и не привыкнет держать окно закрытым! И что мы потеряем в следующий раз — кто знает? В один прекрасный день я вернусь в пустой дом! Нет уж, сэр, оставьте скипетр себе. Пусть он будет наградой за то, что вы пытались поймать вора.
Слуги покивали, подтверждая правоту хозяина. Тут подъехал экипаж, вся троица уселась в него и укатила.
Стивен стоял под дождем с диадемой в одной руке и скипетром в другой. Перед ним лежала Бонд- стрит, улица шикарных магазинов, самых дорогих в королевстве. В стеклянных витринах были выставлены платья из шелка и бархата, шляпы с жемчугами и павлиньими перьями, бриллианты, рубины, ювелирные изделия, украшения из золота и серебра.
— Ладно, — сказал себе Стивен, — он, конечно, постарается всучить мне в качестве подарков что- нибудь из этих магазинов. Пойду-ка я домой другой дорогой.
Стивен свернул в узкий переулок между двух зданий, пересек дворик, прошел в ворота, миновал еще один переулок и вышел на узкую улочку, застроенную скромными домами. Здесь было пустынно и странно тихо, только дождь стучал по мостовой и мокрым крышам. Стены домов потемнели и казались почти черными. Вероятно, люди обитали здесь прижимистые, потому что ни в одном окне не виднелось лампы или свечи, хотя день выдался серый и пасмурный. Все небо покрывали свинцовые тучи, и только вдоль водянисто светилась бледная полоса, серебря струи дождя.
Вдруг из темного переулка выкатилось что-то крупное, блестящее; подпрыгивая на булыжниках, оно подкатилось к Стивену и замерло у его ног.
Он наклонил голову, присмотрелся и охнул, увидев, что это, как он и предполагал, небольшой шар из серебра. Шар сильно побился о булыжники и выглядел очень старым. На верхушке шара, там, где должен находиться крест, означающий, что весь свет принадлежит Богу, торчала маленькая раскрытая ладонь. Один палец был отломан. Этот символ, раскрытую ладонь, Стивен знал очень хорошо. Он был одним из знаков джентльмена с волосами, как пух. Как раз прошлой ночью Стивен принимал участие в процессии и нес знамя именно с этой эмблемой по выметенному ветром двору замка и по аллее из огромных, стонущих от ветра дубов.
Послышался звук открывающегося окна. С верхнего этажа одного из домов выглянула женщина, волосы ее были усеяны папильотками.
— А ну, подбери! — крикнула она, зло глядя на Стивена.
— Это не мое! — попытался откреститься от находки Стивен.
— Не твое, говоришь? — Она разозлилась еще сильнее. — Думаешь, я не видела, как эта штука выпала у тебя из кармана? Может, я уже не Мария Томпинкс, и мне не надо больше трудиться день и ночь, убирая всякую дрянь с Пеппер-стрит, может, я буду спокойно смотреть, как ты разбрасываешь тут свой
