— Да, конечно! Некоторые крупнейшие авторы отмечают близкое сходство между эльфами и безумцами. Те и другие говорят бессмыслицу; уверен, нечто подобное вы заметили в короле. Однако есть и другие общие черты. Насколько я помню, Частой сообщает кое-что по этому вопросу. Он приводит пример с умалишенным из Бристоля, который каждое утро сообщал семье о намерении прогуляться в компании стула из гостиной. Человек этот был очень привязан к стульям, считал их своими друзьями, вел с ними воображаемые беседы касательно предстоящей прогулки и возможности встретить другие столы и стулья. Он очень сердился, если кто-нибудь хотел сесть на его друга. Ясно, что он был душевнобольным, но Частой пишет, что эльфы не сочли бы поведение таким уж нелепым. Они не проводят четкой грани между одушевленным и неодушевленным, верят, что камни, двери, деревья, огонь, облака и все вокруг имеет душу, желания и относится либо к мужскому, либо к женскому полу. Вероятно, именно этим объясняется любовь эльфов к умалишенным. Общеизвестно, например, что эльфы, которые обычно прячутся от людских взоров, часто являются безумцам. Наиболее замечательный пример, который я могу припомнить, связан с мальчиком по имени Даффи, который жил в Честерфилде, графство Дербишир, в XIV веке. Он был любимцем одного озорного духа, который на протяжении многих лет вредил жителям города. Эльф очень любил мальчика и делал ему необычные подарки, большую часть которых Даффи не смог бы использовать, даже будь он в своем уме, — лодку, изукрашенную алмазами, пару серебряных башмаков, поющего поросенка…
— Почему же этот эльф уделял Даффи столько внимания и заботы?
— О! Он говорил мальчику, что они — собратья по несчастью. Не знаю, почему. Частой пишет, что очень многие эльфы вбили себе в голову, будто в Англии к ним плохо относятся. Хотя для Частона, да и для меня, осталось загадкой, почему они так думают. В домах великих английских волшебников они были первыми среди слуг, сидели на лучших местах рядом с хозяином и хозяйкой. По этому вопросу он рассказывает очень много интересного. Его лучшая работа — «Liber Novus». — Здесь мистер Норрелл строго посмотрел на ученика. — Помнится, я вам ее неоднократно рекомендовал, — проворчал он. — Вы так и не прочли?
К сожалению, мистер Норрелл не всегда помнил, какие книги он советовал Стренджу прочесть, а какие отослал в Йоркшир нарочно, чтобы ученик до них не добрался. «Либер Новус» стояла на полке в аббатстве Хартфыо. Стрендж вздохнул и ответил, что охотно прочтет книгу, как только ее получит.
— А пока, сэр, не угодно ли вам будет закончить рассказ об эльфе из Честерфилда?
— Ах, да! На чем я остановился? Ну вот, на протяжении многих лет дела шли очень хорошо для Даффи и очень неважно для жителей города. На месте базарной площади вырос густой лес, и дела у торговцев расстроились. У коз и свиней выросли крылья, и они разлетелись, кто куда. Эльф превратил камни недостроенной приходской церкви в головки сахара, он нагрелся на солнце, и часть храма растаяла. В городе пахло, как в гигантской кондитерской. Хуже всего, что кошки и собаки принялись лизать и грызть сахар, а птицы, крысы и мыши понаделали в церкви гнезд и дыр. Горожане остались с полусъеденной, перекособоченной церковью. Они были вынуждены пойти к Даффи на поклон и просить, чтобы тот походатайствовал за них перед эльфом. Однако мальчик встретил земляков неласково и не захотел помочь им, потому что помнил, как они насмехались над ним раньше. Горожанам пришлось улещивать безумца, превознося его ум и красоту. В конце концов, Даффи согласился поговорить с эльфом, и сразу же произошли разительные перемены. Эльф перестал вредить городу, а сахарную церковь вновь превратил в каменную. Жители вырубили деревья на базарной площади и закупили новый скот. Однако с церковью дела все же окончательно не наладились. Даже и сегодня она выглядит странновато.
Стрендж помолчал, потом спросил:
— Как вы считаете, мистер Норрелл, эльфы совсем покинули Англию?
— Не знаю. Есть множество рассказов о том, что жители Англии, мужчины и женщины, последние три-четыре столетия встречали их в глухих местах, но никто из видевших не был ни ученым, ни волшебником, поэтому их рассказы нельзя считать настоящими свидетельствами и принимать всерьез. Когда мы с вами будем вызывать эльфов… — Здесь он спохватился. — Я имею в виду, если мы решимся на такой опрометчивый шаг и прочтем заклинания правильно, они сразу появятся. Однако откуда они приходят, какими путями странствуют, неизвестно. Во дни Джона Аскгласса были построены дороги, ведущие из Англии в страну эльфов, — широкие зеленые дороги, огражденные живой изгородью или каменными стенами. Эти дороги еще целы, но не думаю, что эльфы пользуются ими в наши дни, равно как и крещеный люд. Они заброшены и поросли бурьяном. Выглядят они мрачно, и, как я слышал, люди их сторонятся.
— В народе говорят, что дороги эльфов могут привести к несчастью, — заметил Стрендж.
— Люди глупы, — ответил Норрелл. — Дороги эльфов не могут причинить им вреда. Они вообще никуда не ведут[85].
— А как насчет полукровок, потомков от смешанных союзов эльфов и людей? Они наследуют знания и силы предков? — спросил Стрендж.
— О, это уже совсем другой вопрос. Многие люди сегодня носят фамилии, которые указывают на их эльфийское происхождение, Эльфчайлд, например. Помню одного Джона Эльфчайлда, который работал на нашей ферме, когда я был ребенком. Впрочем, крайне редко потомки эльфов демонстрируют какие-либо способности к магии. Гораздо чаще этих людей отличает злоба, заносчивость и лень — качества, присущие их предкам — эльфам.
На следующий день Стрендж посетил герцогов — членов королевского семейства и с глубочайшим сожалением сообщил, что не смог излечить безумие короля. Их королевские высочества были весьма опечалены, но отнюдь не удивлены этим известием. Они это предвидели и заверили Стренджа, что ничуть его не винят. На самом деле они радовались уже тому, что он вообще съездил к королю, и в особенности в связи с тем, что не потребовал никакой платы. В награду они даровали ему право именоваться их личным волшебником. Это значило, что он может, если пожелает, поместить над входом в свое жилище на Сохо- сквер лепные позолоченные гербы всех пяти высочеств и всем подряд говорить, что он личный волшебник королевских сыновей.
Стрендж не стал говорить их высочествам, что заслуживает этой милости больше, нежели они думают. Он был уверен, что спас короля от какой-то страшной опасности. Только не знал, от какой.
34
На краю пустыни
Ноябрь 1814
Стивен и джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе, шли по странному городу.
— Вы не устали, сэр? — спросил Стивен. — Я устал. Мы идем уже много часов.
Джентльмен пронзительно расхохотался:
— Мой дорогой Стивен! Ты попал сюда только что! Всего мгновение назад ты был в доме леди Поул, где по принуждению ее злобного мужа выполнял самую унизительную работу!
— О! — Стивен вспомнил, что и впрямь совсем недавно чистил серебряную посуду в комнатке возле кухни. Однако сейчас ему казалось, что это было давным-давно.
Он огляделся. Место было совершенно незнакомое. Даже здешний запах казался непривычным — смесь пряностей, кофе, гниющих овощей и жареного мяса.
Стивен вздохнул.
— Наверное, все дело в магии, сэр. Она сбила меня с толку. Джентльмен ободряюще стиснул его локоть.
Город прилепился на склоне крутого холма. Улиц не было — только каменные лестницы между домами. Здания выглядели весьма просто, если не сказать сурово. Стены глинобитные, беленые, двери — простые деревянные, окна закрыты крепкими ставнями, ступени лестниц — и те выкрашены известкой. Ни одного яркого пятна — ни цветов на подоконниках, ни пестрой игрушки, забытой ребенком возле дома. «Словно не по городу идешь, а заплутал в складках исполинской льняной салфетки», — подумалось Стивену.
