Пиккеринга, чувствовала вибрацию дерева, передаваемую ее телу.
– Нет... нет... – шептала она без остановки. – Нет... нет... нет... Потом она рыдала, ощущая беспомощность, одиночество, беззащитность. Потом наступила ночь.
3
Райан Кейт шлепал по дороге от Кастертона к амфитеатру. Он полностью выдохся. Ноги ныли, в боку кололо. Вряд ли он останавливался хоть раз с тех пор, как покинул отель «Грифон». Время от времени он поглядывал большими испуганными глазами через плечо.
Райан ожидал, что в любую минуту на дороге может оказаться толпа разъяренных бритоголовых, которая будет гнаться за ним, чтобы избить его до смерти, а потом остатки размазать по асфальту.
Так продолжалось долго, пока наконец он не пришел к выводу, что бритоголовые все же отстали.
И тем не менее он продолжал бежать. Он не мог рисковать и дать им возможность поймать его в городе.
Почти стемнело. Вдоль дороги тянулись поля. Редко-редко мимо него проезжала машина. Однажды кто- то дал продолжительный гудок, увидев толстенького молодого человека в костюме Оливера Харди. При этом звуке Райан взвизгнул и подпрыгнул вверх.
Отбежав от города с милю, Райан наткнулся на бродягу, который весьма целенаправленно шагал по шоссе. Он был одет в оранжевый комбинезон, веллингтоновские сапоги и распевал с большим чувством гимн «Иерусалим». Время от времени бродяга останавливался и отпивал немного из бутылки с сидром. Затем важным жестом подносил к лицу тыльной стороной свою грязную ладонь – всего лишь для того, чтобы смахнуть капельки сидра с рыжих усов и бороды.
На мгновение Райан замедлил шаг. Неужели и бродяга тоже нападет на него? В этом безумном, вывернутом наизнанку мире было возможно все.
Еще ребенком он смотрел старые телепрограммы с участием Бенни Хилла. Каждая передача кончалась тем, что Бенни убегал, а за ним кто-то гнался – старики, толстозадые бабы, полицейские или даже хорошенькие девушки на каблуках-шпильках и в чулках. Эти сцены завораживали Райана, и он пытался представить себе, каково это – быть преследуемым. Теперь он это узнал. Сегодня против него ополчилось все человечество. Все хотели схватить его. Это было ужасно. Теперь даже этот бродяга мог наброситься на Райана, издавая нутряное хихиканье и делая ему гнусные предложения насчет того, не позабавиться ли им под кустами.
Если бы сейчас можно было увидеть собственную тень, Райан и ее бы испугался.
Глубоко и неслышно вдохнув воздуха, он побежал дальше.
Двигаясь с такой скоростью, он мог легко избежать приставаний страшного бродяги.
В тот момент, когда он уже почти поравнялся с бродягой, он услышал слова:
– Не знаю я радости большей, чем в сердце своем воспеть хвалу тебе, о Господь мой, любовь моя...
За его спиной бродяга торжествующе поднял бутылку и завопил:
– Так станем же петь о Христе под музыку благозвучную. Его любовь победит все сущее. Так станем же жить в любви и помрем в ней же!
Райан задержал дыхание. В любой момент бродяга мог накинуться на него, схватить и уволочь под кусты.
– Погоди!.. Погоди!.. – заорал бродяга. – Нам надо поговорить!.. Выслушай же слова мои... Я знаю тебя.
Райан мчался еще быстрее, в ужасе тряся головой, его дыхание вылетало изо рта с какими-то всхлипами.
– Слушай меня, – вопил бродяга. – Ты должен покинуть ту дыру в земле... Недреманное Око! Если не покинете – всем вам смерть. Слышишь ли ты это, друг мой? Ох! Вы все помрете!
Стараясь не слышать воплей, Райан бежал вперед.
4
Со своего насеста на дереве Николь Вагнер осторожно поглядывала вниз сквозь завесу листвы. На земле, не сводя с нее глаз, лежал Босток. В сумраке его лицо казалось светлым и светящимся, так что Николь даже вообразила, что это луна, лежащая на темной земле. Его глаза казались тенями на этом светлом лике.
Николь думала, не заснул ли он, держа поперек груди свой железный скипетр?
Она прикинула, не спуститься ли ей с дерева, чтобы попытаться бежать, но тут услышала, как он цокает языком. Он даже погрозил ей пальцем, как бы говоря: не беспокойся, детка, я о тебе хорошо позабочусь.
С ее высокого наблюдательного пункта она видела даже черные пятна на земле, сломанные стебли травы и помятую крапиву там, где Босток волочил в кусты труп Пиккеринга.
Николь ощущала, что ночной холод сжимает ее, подобно тому, как ледяная рука сжимает бьющуюся ночную бабочку. Взяв шкуру гориллы, она уткнулась в нее лицом, прижала к груди синтетический мех и стала молиться своему ангелу-хранителю.
5
Райан Кейт уже не шел по прямой. Он двигался длинными зигзагами и при этом что-то бормотал под нос. Частые всхлипы сотрясали его тело, так что ему иногда приходилось останавливаться. Тогда он отвинчивал крышку бутылки бренди, которую купил в каком-то подозрительном магазинчике на окраине города.
Он был так пьян, что ему все казалось, будто он вот-вот начнет блевать. И все-таки ему удалось удержать выпивку в себе. Алкоголь уже пел свои песни в его крови.
В ночном небе загорались звезды. Вокруг редких фонарей бесшумно скользили летучие мыши.
– Вершина Мира, ма, – хрипло говорил он. – Я и есть Вершина Мира!.. Нет, никогда... это Кегни, – бормотал он, занятый сейчас тем, что повторял роль, которую играл как «сопровождающий» в течение многих, очень многих часов, дней, лет и один Бог знает чего еще... Он икал.
Все еще двигаясь зигзагами, он то выходил на дорогу, то утыкался в середину зеленой изгороди. Он говорил себе:
– Мое имя – Оливер Харди... Рад углубить... нет, служить... – Он хихикнул, но смех прозвучал как карканье. Да еще механическое. Он наткнулся на железный столб и стукнулся об него лбом. – Ах! – кричал он, потирая ушибленное место. – О Гавриил, протруби в свою трубу!
6
В кабачке, стоявшем в самом конце подъездной дороги, ведущей от шоссе к амфитеатру, за столом сидели Зита, Ли и Сэм. Джад уже ушел – отправился пешком к своей лодке, где его ждала жена.
– Никогда еще не была так голодна, – говорила Зита, глядя, как служанка несет тарелки с йоркширским салатом. – Первый глоток покажется амброзией.
Сэм усмехнулся:
– Хочешь верь, хочешь нет, но мы не ели целых двадцать лет.
– Именно так я себя и чувствую.
Сэм смотрел, как она берет нож и вилку, как отрезает треугольный кусок йоркширского окорока.
– Мальчики, я просто мечтаю о том, чтобы узнать его вкус.
Она поднесла вилку к губам.
В этот момент Сэм ощутил, как потрескивает его кожа, будто заряженная электричеством. Отрезанные суставы горели. Он успел лишь выдавить из себя:
– О Господи...
Кабачка больше не было. Исчез.
Глава 22
1
