— Миссис Фриз уезжает в Нью-Йорк. Навсегда.
Пэт вернулась за свой стол с чувством большого облегчения.
У себя в кабинете Уилл Стаффорд набрал номер агентства, рекомендовавшего ему два года назад Пэт Глинн.
— И ради бога, пришлите мне зрелую и сдержанную, которая умеет держать язык за зубами и не собирается подцепить себе мужа.
— К нам как раз обратилась одна кандидатка. Она уходит со своей прежней работы. Ее зовут Джоан Ходжес. Она работала у доктора Мэдден — психолога, которую убили на прошлой неделе. Она прекрасный работник, очень толковая и энергичная. Я думаю, вы останетесь довольны, мистер Стаффорд.
— Пусть пришлет свои данные в обычном конверте с пометкой «Лично».
— Разумеется.
Когда Уилл положил трубку, Пэт сообщила ему, что звонил следователь Дагган. Он сказал, что хочет видеть мистера Стаффорда как можно скорее.
70
В четверг днем, не желая снова встретиться с Бернис Джойс, Реба Эшби выехала из отеля «Волна» и поселилась в гостинице «Прибрежная» в Белмаре. Она ожидала, что в пятницу ее статья о Джойс с кричащим заголовком вызовет сенсацию, но была потрясена до глубины души, услышав по радио о ее смерти.
Но затем включился природный инстинкт самосохранения. Бернис должна была пойти в полицию, убеждала себя Реба. «Она сама виновата. Бог весть скольким, кроме меня, она еще рассказала о том, что видела, как кто-то взял шарф. Секрет никогда не открывают кому-то одному. В любом случае, если люди не умеют держать язык за зубами, они не могут ожидать, что и другие на это способны».
А может, Бернис смогла спросить даже у самого убийцы, брал ли он шарф в руки. Она была настолько наивна, что вполне могла задать такой вопрос.
И все же Реба позвонила своему издателю, Альваро Мартинес-Фонту, чтобы согласовать с ним свои дальнейшие действия, если полиция обратится к ней. Потом она рассказала ему, что в четверг вечером ужинала в «Бродяге», но Боба Фриза там не было.
— Я выложила пятьдесят долларов метрдотелю, Альваро, — сказала она. — За эту сумму он соизволил открыть рот. По его словам, Фриз странно вел себя в последнее время. Он думает, что у Фриза что-то вроде нервного срыва. Вчера в ресторан заходила его жена Натали Фриз, но она там не задержалась. Они с Бобом поругались, и метрдотель слышал, как она сказала, что боится его.
— Домашнее насилие. Все сходится.
— Да, но есть и еще кое-что. Официант, который обслуживал соседний столик, говорит, что слышал, как они говорили о разводе, и он готов порассказать нам кое-что. Только этот парень хочет очень большие деньги.
— Заплати и воспользуйся этим материалом, — распорядился, Альваро.
— Хочу встретиться сегодня с Натали Фриз.
— Разговори ее. Роберт Фриз когда-то был заметным человеком на Уолл-стрит. Даже если он не имеет отношения к убийствам, в заголовке его имя будет смотреться неплохо.
— Ну в ресторанном бизнесе он не такая уж звезда. Еда здесь неважная. Отделка вычурная, но никакого уюта. Полное отсутствие стиля.
— Трудись, трудись, Реба, на пользу общую.
— Постараюсь. Нашли что-нибудь о Стаффорде?
— Пока нет. Но если там есть какая-то грязь, мы до нее докопаемся.
71
— Хватит этому ублюдку отсиживаться в своей норе, — сказал Томми Дагган Питу Уолшу, когда они покидали место преступления. — Надо его оттуда выкурить и заставить его вылезти на свет — и нам следует с этим поторопиться.
Тело Бернис Джойс увезли. Судмедэксперты закончили работу, Томми было сказано следующее: «Никаких шансов найти следы. Мы проверим отпечатки пальцев, но всем известно, что убийца работает в перчатках. Он — профессионал».
— Что да, то да, — мрачно сказал Томми Питу, залезая в машину. Лицо Бернис Джойс стояло у него перед глазами. Он словно видел ее такой, какой она была неделю назад, когда он допрашивал ее в доме Уилла Стаффорда.
Она отвечала без запинки, когда он спросил ее, заметила ли она шарф. Бернис твердо помнила, что он был на Рейчел Уилкокс. Но помнила ли она, как кто-то взял его? Вряд ли, решил Томми. Скорее всего, она вспомнила об этом потом.
Она сказала тогда, что возвращается в Палм-Бич в понедельник. Но даже если бы он знал, что она здесь задержится, ему бы в голову не пришло снова беседовать с ней.
Он злился и не мог простить себе собственной беспечности. Убийца, конечно же, прочитал эту статью в газете и испугался, настолько испугался, что рискнул пойти на убийство среди бела дня. Если он и дальше будет действовать по плану, завтра будет еще одна жертва. Только на этот раз это будет молодая женщина.
— Куда едем? — спросил Пит.
— Ты звонил Стаффорду?
— Да. Он ждет нас в любое время. Он на месте.
— Начнем с него. Но сначала позвони на работу.
Вот тогда-то они и узнали об исчезновении Натали Фриз.
— Стаффорда оставим на потом, — буркнул Томми. — Ребята говорят сейчас с Фризом. Я хотел бы поприсутствовать.
Что, если маньяк уже выбрал следующую жертву: Натали Фриз?
72
Ник Тодд позвонил Эмили, услышав о смерти Бернис Джойс.
— Вы знали эту женщину, Эмили? — спросил он.
— Нет.
— Как вы думаете, могли ее убить из-за этого материала в газете?
— Понятия не имею. Я не видела газету, но все это ужасно!
— Это был смертный приговор для этой несчастной женщины. Такого рода факты меня и побуждают стараться попасть в генеральную прокуратуру.
— И как обстоят дела?
— Кое-какие связи я пытался нащупать. В прошлом году я выиграл одно важное дело, и это может либо помочь мне, либо повредить.
Голос его чуть заметно изменился.
— Я звонил вчера, но вас, очевидно, не было дома.
— Да, я уходила. Вы не оставили сообщения.
— Не оставил. А как идет ваше расследование?
— Может, это и самообман, но мне кажется, я вижу систему во всех этих убийствах, и она меня ужасает. Помните, я говорила вам, что Дуглас Картер, молодой человек, с которым Маделайн была помолвлена, застрелился?
— Да, помню.
— Ник, когда его нашли, револьвер валялся рядом. Его потрясло исчезновение Маделайн, но он был молод, хорош собой, с состоянием и перспективами работы на Уолл-стрит. Все пишут о нем в дневниках и других материалах исключительно тепло, никто ни словом не обмолвился о возможности его самоубийства. Есть и еще одно обстоятельство. Его мать была очень больна, а Дуглас Картер очень любил свою мать. Он не мог не понимать, что его смерть убьет ее. Подумайте только, что бы чувствовала ваша мать, случись подобное с вами?
— Она бы меня никогда не простила, — тоном легкой усмешки отвечал Ник. — А что бы чувствовала ваша мать в подобном случае?
— Ей бы это не понравилось, разумеется.
