Кризи Джон
Участь полицейского
'Лица' многоликого Джона
Критика вообще не слишком жалует авторов детективных романов, но все же редко кому из них доставалось от них так, как Джону Кризи. И персонажи у него 'картонные', и действие развивается в ущерб психологической достоверности, и никакой 'атмосферы' и т. д.
Однако, пожалуй, объяснять поистине фантастический успех Кризи у читателей исключительно дурным вкусом последних было бы крайне несправедливо и легкомысленно. После смерти писателя в 1973 году подсчитали, что он создал более 550 романов и повестей, и по всему свету разошлось 60 миллионов их экземпляров на 26 языках. Даже для нас, привыкших к большим тиражам, эти цифры более чем впечатляющие, а уж для Западного мира – просто невероятные. Итак, критики не желали признавать достоинств писателя, коллеги же избирали его президентом ассоциаций и клубов, а читатели неизменно расхватывали его книги и с нетерпением ожидали новых, даже не всегда зная, что полюбившиеся им Джон Кризи, Энтони Мортон, Майкл Холлидей, Гордон Эш, Джереми Йорк, Дж. Дж. Меррик, Норман Дин, Абель Ман, Питер Мэнтон, Патрик Джилл и еще добрая дюжина писателей (Кризи использовал 28 псевдонимов!) – одно и то же лицо. Так в чем же все-таки секрет популярности этого многоликого автора? И что за человек он был?
Джон Кризи родился 17 сентября 1908 года в небольшом городке Саутфилдс (графство Суррей) в бедной многодетной семье (Джон был седьмым из девяти детей). Отец, Джозеф Кризи, работал каретником, но как ни бился, семья не вылезала из нужды. Особенно несладко приходилось перенесшему полиомиелит Джону – он и ходить-то научился только к шести годам. Болезнь и страдания, ощущение собственной непохожести на других и даже ущербности, конечно, не могли не повлиять на характер будущего писателя. Думается, именно в первых впечатлениях детства следует искать истоки мечтательности, удивительного романтизма Кризи и в то же время его знаменитого упорства, стремления во что бы то ни стало доказать окружающим, что он чего-то стоит.
О том, что из него может выйти профессиональный писатель, Джон впервые услышал в десять лет от школьной учительницы. С тех пор юный Кризи безоговорочно уверовал в свое предназначение. А признания меж тем оставалось ждать еще долгих четырнадцать лет. Один Бог знает, сколько унижений он перенес за это время. Больше всех потешались над честолюбивыми замыслами мальчика родные, считавшие его страсть к сочинительству обыкновенной блажью. В четырнадцать лет Кризи пришлось оставить школу и пойти работать. Чем он только ни занимался – был и почтальоном, и церковным служкой, и чернорабочим, но нигде подолгу не задерживался, поскольку ни один хозяин, естественно, не желал платить жалованье 'бездельнику', занятому исключительно собственной писаниной.
Однако мечты о литературе долго оставались мечтами – все издательства дружно отвергли первые девять повестей Кризи, хотя начинающий автор добросовестно рассылал их куда только мог. Наконец в 1932 году его десятое детище, детективная повесть 'Семью семь', все же увидела свет. С тех пор Кризи окончательно решил жить только писательским трудом. Более удачливые и состоятельные его коллеги обычно печатали по одному-два романа в год, но Джон, разумеется, не мог позволить себе подобной роскоши и решил писать две вещи в... неделю. Этому правилу он оставался верен всю жизнь, вплоть до глубокой старости, и лишь в последние несколько лет выпускал по книге в месяц. Даже приобретя роскошный замок с сорока двумя комнатами и 'роллс-ройс' (это ли не заветная мечта бедняка!), Кризи упорно продолжал писать шесть тысяч слов ежедневно, что и принесло ему славу самого плодовитого писателя в мире.
Трудно, конечно, предположить, что, работая с такой бешеной скоростью, можно создавать шедевры. А Кризи, будто нарочно дразня критиков, признавался, что в середине недели делает еще и перерыв на партию в крикет! В конце концов, такая поразительная трудоспособность не может не вызывать большого уважения. И она же всегда поддерживала веру писателя в собственные силы. В январе 1961 года журнал 'Чтение для всех' привел любопытный эпизод. Однажды кто-то из особенно ревностных почитателей таланта Кризи сравнил его со Львом Толстым (не в философском, естественно, плане), и тот с улыбкой ответил: 'О, я все-таки намного дисциплинированнее бедняжки Толстого. Я-то каждый божий день сижу за письменным столом, а вот он иногда давал себе поблажку'. Очень забавный анекдот, но, как видим, и удивительно красноречивый. Кризи, надо думать, прекрасно отдавал себе отчет, что ничего подобного 'Войне и миру' никогда не напишет, да и не ставил себе такой цели. У него был свой жанр. Однако, в каком бы жанре ни работал писатель, литература, как известно, – плод не только таланта, но и труда. А в этом отношении Кризи, безусловно, было чем гордиться. Уж кто-кто, а он поистине был великий труженик!
Впрочем, писателя частенько упрекали, что он превратился в своего рода фабрику детективов, и в конце концов ему пришлось-таки объяснить, каким образом он ухитряется, не опускаясь ниже определенного уровня, так много печататься. Оказывается, сделав первоначальный набросок новеллы, Джон Кризи откладывал его в сторону и принимался за следующую вещь, к наброску же возвращался не раньше чем через полгода, когда будущий сюжет окончательно выстраивался в голове, обрастая деталями, начинал жить собственной жизнью. Творческий процесс шел непрерывно. Кризи обсуждал замыслы с друзьями и знакомыми, никогда не оставляя без внимания добрый совет или интересную мысль, так что порой с того момента, когда он писал первую строчку, и до отправки готовой рукописи в издательство проходило около года. По его собственному признанию, иногда в работе находилось до 15 – 16 произведений одновременно, но, конечно, на разных стадиях обработки. После смерти писателя (в 1973 году) в его портфеле обнаружили довольно много и почти завершенных книг, и набросков. Так что обвинения в излишней торопливости и небрежности, пожалуй, были не очень справедливыми.
Удивительное обилие псевдонимов Кризи – тоже, разумеется, не случайность. Писатель Энтони Мортон, автор знаменитой серии о приключениях Барона, разительно не похож на Дж. Дж. Меррика, создателя криминальных романов о шефе отдела уголовных расследований Скотленд-Ярда Джордже Гидеоне, а немного сентиментальный Майкл Холлидей весьма смутно напоминает куда более 'жесткого' Джона Кризи в повестях о суперинтенданте Уэсте (последнюю серию он подписывал своей настоящей фамилией). Зато творчество Кризи почти не поддается анализу, и не только из-за гигантского объема (это бы еще куда ни шло), а просто потому, что в нем как будто уживаются несколько очень разных писателей, причем разных и по манере, и по уровню таланта. Кризи мог одновременно создавать и полнокровные криминальные романы, и чуть ли не комиксы вроде похождений достопочтенного Ричарда Роллисона (Тофф). По этой же причине очень трудно говорить и о его творческой эволюции, хотя с годами он, безусловно, стал создавать больше серьезных вещей и, следуя рекомендациям критики, более тщательно разрабатывал психологический рисунок свой романов и повестей. Чисто условно его произведения можно, пожалуй, разделить на романтические и квазиреалистические (именно 'квази', поскольку даже в тех случаях, когда сюжетная основа, казалось бы, вполне реалистична, главный герой все же остается личностью не только неординарной, но и возвышенной).
Романтизм, вообще говоря, генетически заложен в жанровую основу детектива, поскольку развился он в первую очередь из романтической литературы прошлого столетия. Среди предшественников – мастеров криминального жанра – Александр Дюма и Вальтер Скотт, Уилки Коллинз и Эжен Сю, несравненный Эдгар По и еще многие, многие другие. Но у Кризи эта генетическая связь чувствуется особенно сильно. Таков уж, очевидно, был склад его характера. Впрочем, не будь Кризи романтиком, он бы, вероятно, никогда не стал
