водопаду. Считалось, что на совести Красавчика Ледстоуна висит не меньше двадцати миллионов смертей.
Сенатор не испытывал ни малейшего раскаяния за дела деда, чья сенсационная гибель привела к отказу от третьей и самой трагичной за всю историю бывших США попытки введения сухого закона. Дед утверждал, что самостоятельным взрослым людям должно разрешаться самоубийство любым способом, который им нравится, посредством алкоголя, кокаина или даже табака, при условии, что при этом не будут убиты ни в чем не повинные посторонние люди. Разумеется, дедушка был просто святым по сравнению с магнатами рекламного бизнеса, которым удалось создать у немалой части человеческого рода необратимую зависимость, пока высокооплачиваемые адвокаты были еще в силах отмазывать их от тюрьмы.
Содружество Американских Штатов по-прежнему держало свою Генеральную ассамблею в Вашингтоне, в интерьерах, которые были знакомы многим поколениям телезрителей, хотя всякий человек, родившийся в двадцатом веке, пришел бы в крайнее замешательство от протокольных процедур и форм обращения. Но многие комитеты и подкомитеты все же сохранили первоначальные названия, поскольку большинство проблем административного управления вечны.
Впервые сенатор Ледстоун познакомился со вторым этапом программы Космического патруля, находясь в должности председателя Комитета по ассигнованиям САШ, и пришел в ярость. Бесспорно, глобальная экономика находилась в хорошей форме. Со времени краха коммунизма и капитализма — теперь, по прошествии стольких лет, эти два события казались одновременными — математики Всемирного банка умелым применением теории хаоса сломали существовавший цикл подъемов и крахов и предотвратили, хотя бы до поры до времени, финальную депрессию, предсказывавшуюся многими пессимистами. Тем не менее сенатор утверждал, что эти деньги можно гораздо лучше потратить, не сходя с земной тверди, особенно на его любимый проект — восстановление того, что осталось от Калифорнии после грандиозного землетрясения.
Когда Ледстоун дважды наложил вето на предложение о финансировании второго этапа программы «Космический патруль», все сошлись на том, что никто на всей Земле не заставит его переменить свое мнение. Но они не приняли в расчет кое-кого с Марса.
Красная планета больше не была такой уж красной, хотя процесс озеленения едва начался. Сосредоточившись на проблемах выживания, колонисты, которые ненавидели это слово и уже гордо говорили: «Мы, марсиане», не оставили сил на искусство и науку. Но молния гениальности бьет туда, куда ей захочется, и величайший физик-теоретик века родился под пузыревидными куполами Порт-Лоуэлла[51].
Как и Эйнштейн, с которым его часто сравнивали, Карлос Мендоса был превосходным музыкантом. Ему принадлежал единственный на Марсе саксофон, и профессор неплохо играл на этом старинном инструменте. Этому человеку была свойственна и эйнштейновская самоирония. Когда его прогнозы существования гравитационных волн убедительно подтвердились, единственным его комментарием было: «Ну что ж, это перечеркивает теорию Большого взрыва в пятой версии — по крайней мере, до среды».
Карлос мог получить свою Нобелевскую премию на Марсе, все ожидали, что так он и сделает. Но он любил сюрпризы и розыгрыши, поэтому появился в Стокгольме, словно рыцарь в хайтековской броне, облаченный в автономный экзоскелет, который был разработан для инвалидов с параличом нижних конечностей. При поддержке этого механизма он мог почти полноценно существовать в среде, которая иначе расправилась бы с ним очень быстро.
Излишне говорить, что, когда церемония закончилась, Карлоса закидали приглашениями на научные и общественные мероприятия. Среди тех немногих, что он смог посетить, была встреча с членами Комитета по ассигнованиям САШ, на которых он произвел неизгладимое впечатление.
Сенатор Ледстоун был поражен и даже очарован молодым ученым, но тому не вполне удалось убедить сенатора. Его мнение изменили вовсе не соображения логики. Карлос Мендоса так и не попал на аудиенцию в Букингемский дворец. По дороге в Лондон он погиб в результате необычного несчастного случая, когда вышла из строя система управления его экзоскелета.
Ледстоун немедленно прекратил нападки на Космический патруль и проголосовал за выделение фондов для следующего этапа работы. Будучи уже очень старым человеком, он сказал одному из своих помощников: «Мне говорили, что скоро мы сумеем вытащить мозг Мендосы из емкости с жидким водородом и поговорить с ним через компьютерный интерфейс. Интересно будет узнать, о чем он думал все эти годы».
