хлопали нас по спинам.
Рев газа в соседней долине был так громок, что мы не слышали друг друга, даже если переходили на крик. И потому мы обходились взглядами и жестами.
Простирающийся впереди ландшафт был весь в оспинах воронок. Здесь тоже газовые карманы вырывались на поверхность. Многие уже потухли, но довольно много осталось и горящих, и хлопки вырывающегося газа были слышны даже на фоне рева прародителя всех реактивных самолетов в долине позади.
Пару раз земля поддавалась у меня под ногами. Жар сформировал твердую корку, а под ней была пустота. Каждый раз я думал, что полечу в огненную яму и сгорю заживо. К счастью, я проваливался только по колено. И все равно из пробитой корки валил густой дым, от которого слезились глаза.
Когда мы ушли достаточно далеко от этого инферно, Кейт спросила, озабоченно глядя мне в лицо:
– Как ты?
– А ты как? – спросил я в ответ. Ее лицо было покрыто болезненного вида ссадинами. У меня сердце защемило. Эта бедняжка за последние полгода прошла сквозь Ад. И теперь я избил ее до полусмерти. От каждого взгляда на нее меня начинала грызть совесть.
Она знала, о чем я думаю. Потянув меня за рукав, Кейт заставила меня остановиться.
– Все в порядке, Рик. Ты не виноват. Помни это. И помни, что я тебя люблю. О’кей?
– О’кей, – улыбнулся я.
– Тогда пошли, надо найти твоего брата.
Мы шли по черной пустыне, где полгода назад был зеленый луг. Стены вокруг стояли по-прежнему, хотя кое-где в них были проломы – там, где вырвался гейзер или взорвался горючий газ, разметав тяжелые каменные блоки в щебень.
И всегда пейзаж был черен. Пепел сыпался сверху сухим черным снегом.
Но мы держали в голове образ корабля. Корабля, который понесет нас на юг. Мы найдем остров с пальмами. И бирюзовой лагуной, где можно плавать.
Если только дойдем до корабля?
Грызли сомнения. Столько есть вещей, которые могут помешать.
Нам все еще надо пройти черную пустыню до самого западного побережья.
В любой момент может взорваться под ногами земля. Нас может испепелить выхлоп газа прямо из-под ног.
Можем попасть на тонкую корку. Она подломится, как тающий лед, и мы полетим в бездну.
Может оказаться, что Стивен, Иисус и другие перебили друг друга, попав в галлюцинации серых, порожденные электрическими разрядами терзаемых скал. Я теперь понимал, что серый, с которым я дрался в окаменелом лесу около Лидса, – это был Теско. Я вернулся в лес и в состоянии галлюцинации принял этого человека за серого. Бог знает, что с ним сталось. Может, я его убил тяжелым ударом, и теперь он лежит под ветвями, иссушенный жаром в мумию.
Мы шли, и мысли мои бежали по кругу.
Доберемся ли мы до корабля?
Земля не провалится ли под ногами?
Я пытался поддерживать надежду. Я должен был верить, что у нас есть шанс пережить этот ад.
Но какой-то злобный жестокосердный бог уже отряхивал с ладоней пыль веков, злорадно хихикая над своими планами дать событиям неожиданный и жестокий поворот.
121
– Стивен здесь проходил. – Я показал рукой. – Видишь надпись на почтовом ящике?
Мы дошли до окраин Скиптона после шестичасового перехода от вересков Илкли-Мур (ставших пустыней черного пепла), мимо деревни Килдвик (скопления выгоревших домов, где огненным столбом бил горючий газ из развалин почты). От реки Эйр осталось высохшее русло, запекшееся чешуями грязи.
Кейт потрогала металлический ящик и быстро отдернула пальцы от жара.
Сверху ящик был покрыт обычной почтовой красной краской, но нижняя половина обуглилась. На ней серебром под самой щелью для писем был нарисован большой знак “С>”. Здесь был Стивен. Он оставил этот знак и двинулся дальше, торопясь к кораблю.
Кейт сказала:
– Он где-то поблизости?
– Наверное. У них большая группа, с ними дети и старик Фуллвуд. Это сильно замедляет темп. Кейт поглядела в небо.
– Господи, вот то, что нам нужно. Дождь.
Сначала дождь пошел мелкой изморосью.
Мы пошли вперед, сохраняя тот же убийственный темп. Надо настичь Стивена и рассказать ему о галлюцинациях.
Молнии все так же терзали пустыню, как военная машина какого-то жестокосердного бога. Стрелы молний сокрушали остатки деревьев и рассыпали дождь синих искр. Дождь превратился в ливень из крупных капель, несущих черную пыль. Когда такая капля падала на дорогу, она шипела как на горячем утюге и разлеталась шариками испаряющейся воды. Через некоторое время жар стал проникать сквозь подошвы ботинок, и ногам стало горячо – пришлось сойти с дороги и идти по пеплу, который был прохладнее. Но это вынудило замедлить шаг, и потому мы, стиснув зубы, вернулись на горячую дорогу.
Я то и дело проверял ботинки, в любой момент ожидая, что они вспыхнут шарами пламени.
Через три часа мы дошли до старой римской дороги. От нее мало что осталось, но дорожные знаки были почти невредимы, только обожжены. И потому мы еще прибавили шагу, следуя дороге, которая вела нас через деревни Брейсвелл, Хортон и Бюзхолм (Стивен оставлял “С>” на почтовых ящиках). Потом мы поднялись выше и прошли опушкой Боулендского леса. Ручьев теперь не было, оставались только сухие грязевые канавы, где когда-то текла вода. И людей не было. От домов остались сгоревшие развалины. Все так же крупными шарами воды падал дождь, и эти шары вскипали, коснувшись земли.
С неба в землю били стрелы молний. Бог презрел Землю и все, что есть на ней – теперь я в этом не сомневался.
И решил Он положить этому миру конец.
Кейт увидела мое мрачное лицо и сжала мою руку, чтобы подбодрить.
– Не оставляй надежды.
– Трудно это будет.
Она кивнула.
– Ты видела, что осталось от леса? Уголь.
Она посмотрела мне в лицо:
– Ты что-нибудь видел?
– В смысле – галлюцинации?
Она серьезно кивнула.
– Время от времени. Но я, кажется, научился их контролировать. А ты?
– Мелькает что-то, будто смотришь уголком глаза. – Она посмотрела на меня с тревогой. – А сейчас ты что-нибудь видишь?
Я посмотрел вниз на дорогу, которая вилась между холмами растянутым зигзагом. На ней стояли машины, обугленные и проржавевшие, зияли открытые двери, откуда выскакивали, спасая свою жизнь, пассажиры. Но я видел и другое. Я видел колонны бледных серых фигур, идущих торжественной процессией. Они шли выпрямившись, почти с достоинством. Шли медленно, целеустремленно, не глядя ни вправо, ни влево; кроваво-красные глаза неотрывно глядели куда-то вдаль.
Поглядев вниз, я увидел на черной земле трещины. Оттуда выползали розовые черви размером со змей и лезли через мои ботинки. Вдруг из тех же трещин взметнулись серые руки, схватили меня за ноги...
Их здесь не было. Змеечерви и серые руки были созданы игрой электрических полей от терзаемой породы и моих собственных биотоков. Я все это сказал Кейт и попытался убедить ее, что способен не дать им над собой власти. Что могу отличить реальность от иллюзии.
Она поцеловала меня, и я почувствовал, что она в меня верит. Верит, что я не потеряю над собой контроль и не брошусь на нее с кулаками, как на заброшенной ферме.
