Но уже произнося эти слова, Шиобэн размышляла над тем, каков может быть ответ на ее возражения.
Потому что эти Первенцы не едины, потому что среди них есть какие-то группировки. Они не более единодушны в своих мнениях, чем представители человечества, — с какой стати более высокая цивилизация должна быть однородной? Потому что среди них есть хотя бы некоторые, полагающие, что так делать нельзя.
«Какая-то часть этих Первенцев, — думала Шиобэн, — через эту женщину, Бисезу, пытается нас предупредить».
«Но эта женщина, вероятно, не в своем уме», — тут же приходило ей в голову.
Даже после встречи с ней она лишь на девяносто процентов была уверена в том, что это правда. И все же в ее истории был определенный смысл.
«А вдруг она права? Вдруг удастся провести расследование и окажется, что ее утверждения истинны? Что тогда?»
Бисеза смотрела на Шиобэн так, будто читала ее мысли. Шиобэн не решилась заговорить с ней снова и поспешила удалиться.
Когда она вошла в кабинет для совещаний, «говорящие головы» на дисплеях, до того оживленно болтавшие, притихли. Шиобэн остановилась на середине комнаты и обвела экраны взглядом.
— Вы ведете себя так, будто вам есть чего стыдиться.
Бад ответил:
— Наверное, есть, Шиобэн. Похоже, все не так беспросветно, как нам казалось. Вопрос о давлении солнечного света и позиционировании щита… Один из нас предложил решение. И мы думаем над этим предложением.
— Кто? — Шиобэн пристально посмотрела на Роуз. — Роуз. Уж конечно, не вы.
Роуз искренне смутилась.
— Да ведь мы об этом уже раньше говорили. Вспомните — когда я что-то сказала насчет отсутствия проблем, если бы можно было пропустить солнечный свет прямо через щит. Это заставило меня задуматься. Есть, есть способ, как сделать наш щит прозрачным. Мы не будем отражать солнечный свет. Мы будем его отклонять.
Поступило предложение сделать щит прозрачным, но одну его сторону покрыть параллельными рядами маленьких стеклянных призм.
— Ага, — задумчиво произнесла Шиобэн. — И тогда каждый солнечный лучик будет отклонен в сторону. Мы будем сооружать не зеркало, а линзу. Огромную линзу Френеля. [17]
Громадная, абсолютно прозрачная линза, способная совсем немного отклонить лучи Солнца — всего на градус, а то и меньше. Но этого хватит, чтобы спасти Землю от удара солнечной бури. А линза при этом примет на себя лишь крошечную долю того фотонного давления, которое пришлось бы на абсолютно отражающую поверхность зеркала.
Роуз сказала:
— Отметим, что в данном случае нагрузка на промышленность не более серьезная, чем в случае с предыдущей конструкцией. А вот общая масса может оказаться намного меньше.
— Следовательно, мы вернулись в область осуществимых конструкторских решений? — уточнила Шиобэн.
— Угу, — просиял Бад. — Здорово!
Шиобэн снова обвела взглядом лица своих соратников. Теперь в их глазах она видела нетерпение и, пожалуй, даже жажду деятельности. Им всем нестерпимо хотелось возвратиться к своим сотрудникам и начать опробовать эту новую идею.
«Отличная команда, — с гордостью подумала Шиобэн. — Самая лучшая, какая только может быть».
Им можно было доверить новую идею, а потом останется только с волнением ждать, пока все научные выкладки будут полностью интегрированы в конструкцию и программу строительства… А к этому времени запросто может появиться какое-то новое препятствие, и тогда они снова соберутся здесь.
— Прежде чем мы разойдемся, — сказала Шиобэн, — я хочу сообщить вам еще одну приятную новость. Вполне возможно, что у меня есть решение проблемы производства нанотехники.
Все, как по команде, широко раскрыли глаза. Она улыбнулась.
— С этим повременим немного. Как только идея станет чуть более весомой, я сообщу вам подробности электронной почтой. Всем спасибо. Совещание окончено.
Дисплеи, один за другим, мигнули и погасли.
— Ну, вы даете, — ухмыльнулся Тоби.
— Надо обязательно их недокармливать.
— А насчет смарт-скина — это вы серьезно?
— Нужно будет еще хорошенько проработать эту идею, но, думаю, да — серьезно.
— Знаете, — сказал Тоби, — в математическом смысле «эль один» — это поворотная точка. Точка, где кривизна изменяет направление снизу доверху. Вот почему она является точкой равновесия.
— Я это знаю… А, поняла. Вы намекаете, что сегодня мы миновали поворотную точку в деле осуществления проекта?
— А вы как думаете?
— Я думаю, что заголовки надо оставить газетчикам. Ладно. Что там у нас дальше по плану?
23
Хитроу
В марте две тысячи сорокового года — после того как наступило и прошло еще одно унылое Рождество, а до дня солнечной бури осталось чуть больше двух лет, — Мириам Грек решила лично посетить место сооружения щита. Это означало для нее первый в жизни полет в космос.
Водитель вез ее в аэропорт Хитроу от здания «евроиглы», и она чувствовала себя немного виноватой и одновременно взволнованной, как ребенок, прогуливающий школу. Но ей так нужен был отпуск.
«Все так считают — и мои друзья, и враги», — невесело подумала Мириам.
Пригород Лондона Хитроу уже сто лет служил аэропортом, а теперь стал и космопортом. Освещенный неярким солнцем космоплан, стоящий в начале длинной взлетной полосы, снабженной сверхпрочным покрытием, выглядел как-то особенно красиво.
«Боудикка» представляла собой тонкий заостренный цилиндр шестьдесят метров длиной. На носу и хвосте располагались пугающе маленькие стабилизаторы, и даже главные крылья представляли собой короткие, сильно скошенные назад дельта-плоскости. На концах крыльев были установлены объемистые асимметричные капсулы, внутри которых находились основные ракетные двигатели — вернее, они начинали работать как ракеты в космическом вакууме, а в атмосфере Земли действовали как обычные реактивные моторы. Наружная поверхность космоплана была покрыта тускло-белой керамической оболочкой, под которой лежала блестящая черная обшивка — защита от разогрева при обратном входе в плотные слои атмосферы. Эта обшивка была изготовлена из вещества, являвшегося отдаленным потомком термальных плиток, когда-то создававших столько сложностей для достопочтенных космических шаттлов.
Несмотря на машины наземного обеспечения, облепившие космоплан, невзирая на тучи пара, вырывающиеся из цистерн, наполненных криогенным топливом, этот космический корабль и вправду выглядел так, словно принадлежал к другому миру, а на Земле оказался вследствие случайной посадки. Но это был корабль-трудяга, ветеран космоса. Его блестящая наружная обшивка была испещрена раструбами дюз контроля высоты, вокруг которых поверхность была исцарапана и вспучена. Многократные прохождения через плотные слои атмосферы оставили темные следы нагара.
