вклады и вам книжки отдавал. Поэтому вы и не знаете, в какие сберкассы... Так?
— Не знаю я, как говорится, ничего такого...
— Очень даже хорошо знаете. Вы мне лучше подробнее о нем расскажите. Ведь он сидит сейчас? А?
— Вона! — оторопело восклицает Пачкалина. — Да чтой-то такое вы говорите-то?..
— Послушайте, — произносит Тихонов, — мне это надоело. Я ведь могу и так его найти...
— Это как же? — оживляется Пачкалина.
— Очень просто. Дам запрос по всем местам заключения: какой Николай Сергеевич с такими-то приметами содержался в течение последних двух лет. Потом покажу фотографии вашим соседям, и все... Но у меня и так дел выше головы... Впрочем, если вы не хотите мне помочь, то... — Тихонов поднимается и убирает бумаги в папку.
— Погодите, — решается Пачкалина. — А Николай Сергеевичу, как говорится, от этого вреда не будет?
— А какой ему может быть вред, когда он осужден, ну?
— Ладно, значит, скажу... — начинает со вздохом Пачкалина. — Обоймов его фамилия. Николай Сергеич, точно... С 23-го года... Семья, как говорится, у него... Да... Но он с женой жить не хотел... Больная она... как говорится... Жениться на мне обещал... — И Пачкалина вдруг начинает плакать, искренне, горько, по-настоящему.
Из соседней комнатушки раздается заливистый храп — «Хена» так и не дождался конца разговора.
— Анна Петровна, мне кажется, вы не улавливаете, о чем я вас спрашиваю. — Тихонов беседует с Поздняковой в лаборатории.
— Я боюсь, что это вы не улавливаете, — сдержанно говорит Анна Петровна. — Я повторяю: ничего дурного об Андрее Филипповиче я вам сказать не могу...
— Ладно, — говорит Тихонов. — Но почему же вы с ним не разводитесь, раз семья фактически распалась?
— Это вас ни в коей мере не касается! — сухо отвечает Позднякова. — Я ни у кого советов не спрашивала а спрашивать не собираюсь...
— Да, конечно! — резко говорит Тихонов и садится напротив Поздняковой.
В этот момент между ними на короткое время возникает удивительная телепатическая способность общаться без слов, потому что думают они об одном и том же.
«Ты несчастлива?» — как будто издали звучит голос Тихонова. «Я уже привыкла...» — отвечает голос Поздняковой. «Разве он плохой человек?» — «Он хороший человек, добрый и честный». — «Но ты не любишь его...» — «И никогда не любила...» — «Из-за того, что он некрасив?..» — «Из-за того, что он такой, какой он есть...» — «И всегда так было?» — «Всегда. Но я вышла за него в семнадцать лет и не знала, что бывают другие и по-другому...» — «Ты любишь кого-то другого?» — «Не знаю...» — «Он хороший?» — «Не знаю. Но с ним мне интересно. С ним я чувствую себя женщиной».
Отзвучал этот безмолвный диалог, и больше ни о чем Тихонов спрашивать Позднякову не может. Он смотрит в ее неподвижное, померкшее лицо, и она говорит еле слышно:
— Не ищите в нашей жизни никаких демонических страстей. Все просто и грустно... В некоторых веществах от времени накапливаются катализаторы, они начинают очень незаметную реакцию разложения... И она идет тихо, спокойно, пока однажды не происходит... взрыв.
— Жаль, что вы так скупо обо всем рассказываете. Вы очень могли бы помочь нам, — говорит Тихонов, вставая. — И чувствует мое сердце, нам придется встретиться еще раз.
Беда, войдя в человеческий дом, делает похожими все жилища — богатые и бедные, красивые и безвкусные. Распахнуты двери шкафов, на кровати, на стульях, на полу — всюду какие-то бумажки, выдвинутые из своих мест ящики, разворошенное белье, книги...
Тихонов сидит среди этого разорения и допрашивает очередную потерпевшую. Два ее сынишки — один десяти, другой пяти лет — от испуга забились в угол. А сама хозяйка держится хорошо.
— Нет, нет! — говорит она с достоинством. — Кроме этих ста двадцати рублей и моего золотого кольца, они ничего не взяли... А что еще у меня взять?..
И только руки ее, красивые и ухоженные, то сжимаются в кулаки, то быстро разжимаются.
Тихонов открывает блокнот и пишет:
«Рамазанов Г. П., коммерческий директор «Рыболова-спортсмена».
Потом отрывает листок, подзывает к себе молодого участкового, протягивает ему бумажку и шепчет:
— Позвони в ОБХСС, номер 94—16, капитану Севостьянову. Спроси, так ли зовут его клиента, который подался в бега.
— Слушаюсь! — участковый выходит.
— А как они вам объяснили причину обыска? — возвращается Тихонов к потерпевшей.
— Ничего они не объяснили. Просто сказали, что есть санкция прокурора на обыск. И показали бумагу с печатью.
— Но ведь в бумаге должно быть написано, зачем и на каком основании производится обыск, — говорит Тихонов.
Потерпевшая пожимает плечами.
— Я очень испугалась. У меня все перед глазами прыгало, я ничего не понимала...
— Понятно. Скажите, а давно вы расстались с мужем? — неожиданно спрашивает Тихонов.
— Года полтора назад.
— Извините за любопытство, почему?
— Пожалуйста, я вас извиняю, но это к делу не имеет никакого отношения.
— Может быть, — соглашается Тихонов. — А может быть, имеет. И уж поверьте, я вам эти вопросы задаю не для того, чтобы вечерком с соседями обсудить подробности вашей семейной жизни. Так почему вы расстались с вашим мужем? Когда? При каких обстоятельствах? Кто был инициатором разрыва?
Потерпевшая смотрит в сторону, говорит глухо:
— Года полтора назад... Мой муж, видимо, нашел другую женщину — приходил поздно, иногда не ночевал, пьянствовал. Начались скандалы, и однажды он совсем ушел. Где он сейчас живет, я не знаю.
— Так! — кивает Тихонов. — Не знаете? Так и запишем... Не знаете... И в последние полтора года вы с ним не виделись?
— Нет, не виделась.
— Хорошо. А в этой квартире вы давно живете?
— Около года.
— Очень хорошо! — Тихонов поднимается и ходит по комнате. Потом вдруг нагибается и вытаскивает из-под дивана два новеньких игрушечных автомобиля — красиво раскрашенные немецкие пожарные машины... — Чьи же это такие шикарные? — спрашивает Тихонов у мальчиков.
— Моя, — басом отвечает маленький.
А старший ничего не ответил, только исподлобья взглянул на Тихонова и локтем толкнул братишку.
— И кто же тебе подарил эту машину? — спрашивает Тихонов у маленького.
Тот подбегает, берет свою машину и с гордостью объявляет:
— Папа подарил!..
Потерпевшая обоими кулаками стукнула по столу и закричала, захлебываясь слезами:
— Как вы!.. Как вы смеете?! Как вы смеете допрашивать детей?! Кто вам беззаконничать разрешил?!
В этот момент в комнате опять появился участковый:
— Все точно так. Это он, товарищ капитан...
Тихонов возвращается на свое место:
