– Более или менее?
– Судя по трупным пятнам, степени охлаждения трупа, трупному окоченению и другим признакам, Глазуков убит вчера между восемнадцатью и двадцатью часами.
– Не раньше и не позже?
– Ну, с абсолютной уверенностью ответить на ваш вопрос затруднительно. Возможны, конечно, различные отклонения. Но, видимо, все-таки между восемнадцатью и двадцатью.
– А если мы, допустим, скажем так, – вмешался в разговор Борин, – смерть наступила между семнадцатью и двадцатью одним часом. Не ошибемся?
– Нет, не ошибемся.
– Тогда так и скажем, – кивнул Борин. – А то, знаете ли, чрезмерная точность создает порой дополнительную путаницу. У меня так уже не раз бывало. Значит, между семнадцатью и двадцатью одним… А каким оружием убит Глазуков? Колющим?
– На теле убитого обнаружены две раны, – сказал эксперт. – Одна от огнестрельного оружия, а другая – от холодного.
Мы с Бориным переглянулись.
– Где расположены раны?
– Грудная клетка. Колотая – в пятом межреберье, слева по сосковой линии.
– Район сердца?
– Да. Похоже, что она была нанесена Глазукову, когда тот сидел в кресле. А выстрел уже был произведен в лежачего.
– Колотая рана смертельная?
– Возможно. У меня создалось впечатление, что задет левый желудочек сердца.
– Извините, Антон Никитович, – сказал я, – мне весьма любопытны ваши впечатления, но я бы предпочел факты.
– Пока могу только предполагать. Bот завтра, когда произведу вскрытие…
– Завтра?
– Ну, если успею, сегодня.
– На вашем месте, Антон Никитович, я бы постарался успеть.
Он затравленно посмотрел на меня. По привычке схватился за цепочку часов, но тут же, словно обжегшись, отдернул пальцы. Боковым зрением я увидел, как в комнату своей бесшумной кошачьей походкой вошел агент первого разряда Прозоров, который был старшим поста наружного наблюдения за домом Глазукова.
– Вам что-нибудь нужно?
– Никак нет, товарищ Косачевский. Ежели помешал…
– Можете остаться. Мы здесь как раз подводим итоги вашего дежурства.
Прозоров усмехнулся:
– Нельзя было услышать выстрел. Можете проверить.
– Ладно, об этом мы поговорим с вами потом, – сказал я и повернулся к «заполошенному» медику. – Значит, сегодня к шести вечера я буду ждать протокол вскрытия.
– К шести?
– Не позже. А теперь скажите мне, каким клинком нанесена колотая рана?
– Плоским, обоюдоострым.
– Кинжалом?
– Во всяком случае, не финкой. Входное отверстие линейной формы, края ровные и гладкие, а углы острые.
– А что из себя представляет огнестрельная рана?
– Расположена рядом с первой. Видимо, тоже смертельная. Нападавший стрелял в упор, через диванную подушку.
– Сквозная?
– Да.
– Пулю нашли?
– Нашли, – сказал Прозоров. – В полу застряла. Ребята вытащили.
– Ну что ж, пойдем к «ребятам».
– Я свободен, товарищ Косачевский? – спросил эксперт.
– Да, до шести вечера. Впрочем, надеюсь, что вы управитесь раньше.
Москва, Центророзыск республики,
начальнику бригады «Мобиль»
