— Тилли, что с тобой? Она покачала головой.
— Тилли, я…
— Не надо.
— Что «не надо»?
— Не знаю.
От ее несчастного вида и жалкого голоса у Питера сжалось сердце.
Он не мог с уверенностью сказать, поняла ли Тилли то, что он ей сказал. Сам Питер тоже находился в полном замешательстве. Он не собирался заводить с Тилли разговор о женитьбе, о будущем. Их свидание должно было вылиться в безобидную прогулку по парку. Питер и не думал делать ей признание.
Но после того как Шарлотта с графом ушли, с Питером что-то случилось. Взглянув в глаза Тилли, он почувствовал, что его сердце пронзила стрела Купидона. И тогда слова признания сами слетели с его уст.
Питер знал, что совершает ошибку, но не мог остановиться.
Впрочем, возможно, еще не все было потеряно. Если бы Тилли поняла его и согласилась с его предложением…
— Мне нужно время, чтобы встать на ноги, — попытался объяснить Питер. — Сейчас я небогат, можно даже сказать, беден. Но, продав свой офицерский патент, я получу небольшую сумму, которую смогу вложить в дело.
— Не понимаю, о чем ты…
— Мне нужно, чтобы ты подождала несколько лет. Дай мне время скопить небольшое состояние, чтобы у нас были средства к существованию, когда мы поженимся.
— Зачем мне все это?
У Питера упало сердце, когда он услышал этот вопрос.
— Потому что я дорог тебе, — пробормотал он.
Тилли долго молчала, и он почувствовал комок, подступивший к горлу.
— Ведь это так? — прошептал Питер.
— Конечно, так. Я же уже призналась тебе в своих чувствах. — Тилли слегка тряхнула головой, как будто пыталась навести порядок в путаных мыслях. — Но почему я должна ждать? Почему мы не можем сразу пожениться?
На мгновение Питер растерялся. Неужели Тилли настолько наивна, что не понимает, в каком положении он находится? Все это время Питер страшно страдал от того, что беден и вынужден искать себе богатую жену, а Тилли, оказывается, не замечала его состояния.
— Я не смогу обеспечивать тебя, — упавшим голосом произнес Питер. — Тебе следует знать об этом.
— Не говори глупостей, — с улыбкой промолвила Тилли. — У меня есть приданое, и мы…
— Я не собираюсь жить за твой счет! — перебил ее Питер.
— Но почему?
— Потому что у меня есть гордость.
— Но ты же сам говорил, что приехал в Лондон, чтобы жениться на девушке с деньгами, — возразила Тилли.
На скулах Питера заходили желваки.
— Я не желаю жениться на тебе из-за денег.
— Но ведь ты женишься на мне вовсе не из-за приданого, — мягко промолвила Тилли. — Правда?
— Конечно, правда. Тилли, ты прекрасно знаешь, как ты мне дорога.
— В таком случае не проси меня о том, чтобы я ждала несколько лет, — решительным тоном заявила Тилли.
— Ты заслуживаешь более счастливой жизни, нежели та, которую я могу тебе предложить.
— Позволь мне самой судить об этом. Питер видел, что Тилли сердится. Она не была раздражена или обижена на него, она просто злилась.
Он считал Тилли наивной. Она не знала, что такое нужда. Она привыкла к тому, что ею восхищались в обществе, что ее боготворили, обожали, любили, окружали вниманием. Тилли трудно было представить себе мир, в котором люди шептались бы у нее за спиной, показывали на нее пальцем и воротили от нее нос.
И, конечно же, Тилли была уверена, что родители никогда не отрекутся от нее и выполнят любую ее прихоть.
Но Питер знал, что родные не позволят Тилли выйти за него замуж, а если она будет настаивать на этом, они отрекутся от нее, лишив приданого. Питер не питал иллюзий на этот счет.
Семья Тилли была богата и знатна, Питер был неровня ей.
— Ну, хорошо, — промолвила Тилли, нарушая установившееся молчание, — если ты не хочешь жить на мои деньги, я готова отказаться от приданого. Обойдусь без него, у меня скромные запросы.
— В самом деле? — протянул Питер.
Он не хотел, чтобы в его голосе звучала издевка, но все же не смог скрыть насмешки.
— В самом деле! — с вызовом воскликнула Тилли. — Лучше я буду бедной и счастливой, чем богатой и несчастной!
— Тилли, ты всегда была богатой и счастливой, и вряд ли ты понимаешь, что такое жить в бедности…
— Прекрати говорить со мной покровительственным тоном! — потребовала она. — Ты можешь отказаться от меня, оставить меня, но не смей относиться ко мне снисходительно!
— Я не собираюсь предлагать тебе жить на мои доходы, — чеканя каждое слово, произнес Питер. — Вряд ли Гарри понравилось бы то, что его сестру обрекают на нищету.
— Так, значит, все это из-за Гарри? — ахнула Тилли.
— Черт возьми, Тилли, ты неправильно меня…
— Я все правильно поняла! Ты откладываешь свадьбу из-за дурацкого обещания, которое дал Гарри перед смертью!
— Тилли, прекрати…
— Нет уж, теперь будь добр, выслушай меня до конца!
Ее глаза горели яростью, плечи трепетали. Она была прекрасна в эту минуту гнева, и Питер залюбовался бы ею, если бы у него не щемило сердце.
— Ты же говорил, что я тебе дорога, — продолжала негодовать Тилли. — Но если это так, то ты должен больше заботиться о моем душевном состоянии, а не о том, как сдержать данное Гарри слово. Он умер, Питер. Умер!
— Я знаю это лучше, чем кто-либо другой, — глухо промолвил Питер.
— Ты никогда не задумывался о том, кто я на самом деле, какая я! Для тебя я всегда была всего лишь сестрой Гарри, глупенькой младшей сестрой, о которой ты обещал заботиться…
— Тилли…
— Не смей произносить мое имя! Не смей разговаривать со мной до тех пор, пока не узнаешь, кто я на самом деле!
Питер беззвучно пошевелил губами. Он так и не нашелся, что ответить Тилли. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, застыв на месте, словно два истукана.
В конце концов, Тилли резко повернулась и быстро двинулась прочь, время от времени переходя на бег. Через несколько минут ее конюх подвел к Питеру его лошадь и, не говоря ни слова, передал ему поводья.
Питеру стало не по себе. Эта сцена как будто подвела черту под их отношениями. «Забирай свою лошадь и уходи…» — именно это хотела сказать Тилли своим жестом.
Питер с горечью осознал, что это был самый ужасный момент в его жизни.
