дальнобойщик.
– Слушай, Пашк, а какой ты поступок совершить хочешь?
Андерсон глянул искоса.
– Я его совершаю каждый день.
– Это как?
– Я – пилот краулера. Здесь это одна из самых опасных и трудных профессий.
– Ага. А все-таки почему – Венера?
Американец задумался.
– Тут всё другое. Климат, воздух, животные, растения…
– Но ведь и на Земле полно опасностей?
– Там я знаю, что меня спасут, а здесь надо надеяться только на себя.
Теперь задумался Генка.
– А по-моему, главное, чтобы друг рядом был. Тогда ничего не страшно.
…Грохочет небо, содрогается земля. Льется с неба нескончаемый дождь. Дорога давно превратилась в реку – быструю, мутную, коварную. Одинокий краулер упорно пробирается в потоке на запад. Пока река помогает машине, толкает вперед. Но еще не знают люди, что возле каменного останца, похожего на лысый череп, поток резко сворачивает влево, в узкую каменную теснину.
Чуйков давно уже следил за курсоводом вполглаза. А чего там смотреть? Дорога прямая, ровная, по низине идет. А Лысый Череп не проскочишь – радар его за версту покажет. Поэтому, когда краулер вдруг снова пополз влево, заметно кренясь и скрежеща гусеницами по склону, Генка не сразу сообразил.
Андерсон тоже не ожидал подвоха и от неожиданности топнул ногой по тормозу.
Краулер клюнул носом и сильнее поехал вбок.
– Газу! – очнулся Чуйков. – Утонем!
Американец крепко выругался, мотор взвыл, и краулер медленно, с трудом развернулся вправо. Сползание прекратилось. Свет лобового фонаря уткнулся в бешено крутящийся поток бурой воды.
– Там горловина, – кивнул Андерсон.
Судорожными рывками краулер выкарабкался из ловушки.
– Чуть в унитаз не смыло! – рассмеялся Генка.
Американец секунду смотрит на него непонимающе, потом хохочет от души…
А вот и Лысый Череп.
Краулер выехал на самую середину его плоской макушки и остановился.
Чуйков достал сигареты.
– Покурим?
Андерсон вынул из кармана толстую коричневую сигару.
– Настоящие скауты курят только «Гавану», док!
Закурили. Генка включил вентилятор. Ливень снаружи ослабел, стало светлее. Пол выключил фары. Кабину заполнил странный сиреневый полумрак. По стенам запрыгали серые тени от водяных струй.
– Эх, сейчас бы чайку горяченького! С лимоном! – размечтался Генка.
– У нас есть термос с кофе, – сказал Пол.
– А в столовке у Ленки сегодня на обед котлеты.
– И фруктовый суп…
– Дурень. Это не суп, а компот!
– Компот. Вкусно!
Помолчали.
– Слушай, Пашка, давай я поведу, а то у тебя вон руки трясутся. Устал?
– Спасибо, Джен. Я сам. Дорога очень трудная.
– Ладно. Тогда давай поедим по-быстрому и – вперед.
Выпили по кружке кофе, съели по галете с сыром. Андерсон аккуратно собрал крошки, закинул в рот и взялся за рычаги.
В этот момент скала под машиной вздрогнула и словно вздохнула. Сквозь шум дождя накатился тяжелый сердитый гул.
Чуйков схватился за подлокотники кресла, вытаращился на американца.
– Эт-то чего такое?!
– Наверное, землетрясение, – пожал плечами Андерсон. – Они тут часто случаются.
Краулер медленно съезжает с макушки Черепа и катится к бурому потоку, заменившему дорогу.
Чуйков успокоился и снова взялся «штурманить» на курсоводе.
Пол сказал:
– Выход из Вонючей низины очень узкий. Будь внимателен.
– Ты – лучший пилот, а я – твой лучший штурман, – повеселел Генка.
Краулер ползет вдоль почти отвесной гранитной стены. Сверху на машину падают целые ручьи. По броне стучат мелкие камни.
– Не пробьет?
– Это же танк! – улыбается американец. – Динозавра выдержит.
Слева сквозь дождевую завесу выступает еще одна каменная стена. Вот она, горловина.
Краулер сбавляет ход, почти крадется по расселине.
Внезапно снова накатывает низкий гул, от него почему-то неприятно закладывает уши, будто в самолете. Земля приподнимается вместе с тяжелой машиной, потом резко проваливается вниз.
У ух! У Генки лязгают зубы, и сосет под ложечкой.
Андерсон невнятно ругается и прибавляет газу.
Снова накатывает гул. Еще один толчок.
На крышу краулера обрушивается мощный удар. Дикий скрежет металла. Это в грузовом отсеке.
Чуйков решительно вылезает из кресла.
– Пойду гляну, как там груз.
Пол нахмурился.
– Осторожнее, Джен. Может быть пробоина.
– Ты же говорил, что это танк?
– Танк тоже можно повредить.
– Вот я и посмотрю.
Генка перебрался в заднюю часть кабины, толкнул дверцу грузового отсека.
Внутри темно, пахнет озоном. Закоротило, решил Генка. Пошарил справа, нащупал на полке фонарик. Зажег.
Желтый конус выхватил узкий проход между двух рядов стеллажей. Дальше – широкое пространство: каюта с двумя откидными койками и таким же столиком.
Чуйков пробрался в каюту, посветил по сторонам, потом на потолок. Ну, так и есть. Посередине, где крепилась лампа, торчит здоровенный каменный зуб. По его ребру на пол стекает тонкая струйка воды. А лампа болтается на обрывке проводки с другой стороны.
– Ни фига себе плюха! – громко говорит Генка. Луч фонаря упирается в угол: контейнер с вакциной на месте.
Там всё в порядке. Генка поворачивает обратно к кабине, и в этот момент краулер сотрясает еще один удар.
Чуйкову показалось, что упало само небо. Он не устоял на ногах, кубарем покатился назад, в каюту. Фонарь вылетел из руки и погас.
Темнота. Генка не сразу сообразил, что машина больше не движется.
Ощупью кое-как поднялся на ноги. Прислушался. Мотор краулера урчит на холостых оборотах, дождь по крыше молотит, а в кабине – тишина.
– Эй, Пашка!
Нет ответа.
– Пашка, кончай дурить! Отзовись!
Молчание.
