По ту сторону смерти

В недобрый час ты вернулся, сынок,
Мне страшно, мне страшно невмочь!»

Тук-тук. «Мне холодно и темно,
Я — сын единственный твой!
Впусти меня, матушка, весь я издрог,
И никто мне не хочет помочь».

«В тоске по тебе я лишилась сна,
Храни нас, Крестная сила!
Где был ты, мой сын, где блуждал столько лет,
Откуда вернулся в ночь?»

Тук-тук. «Был я в замке у колдуна,
Куда не ходить ты просила.
Впусти — был я там, где жалости нет,
Где никто мне не мог помочь».

«Что делал ты там? Я была одна,
Святых за тебя молила…
Скажи мне — что там ты вдали увидал,
Зачем ты умчался прочь?»

Тук-тук. «Я увидел дочь колдуна,
Меня она поманила.
Лишь сладкий голос ее услыхал —
Уж никто бы не смог мне помочь».

«Что сделала дочь колдуна с тобой,
О Уилл мой, о сын мой блудный?
Скажи, не таись. Никогда ты не лгал,
Так ложью себя не порочь».

Тук-тук. «Мне в сердце вонзила свой
Кинжал она изумрудный,
И жизнь мою собрала в бокал,
И мне не хотела помочь.

Пила, точно мед, мою кровь из вен
Да сердце в пирог запекала..»
Тук-тук. «О мать, отвори мне скорей,
Иль сыну не хочешь помочь?»

Тут зарыдала бедная Энн,
Как ветер к дверям подбежала…
Но — никого у дубовых дверей,
Лишь темь, да холод, да ночь.

Всю ночь бродила — лишь ветер стонал,
А на заре услыхала:
Тук-тук — близ церкви, из-под земли.
Тук-тук — никому не помочь.

Ногтями землю разрыла она,
Там белые кости лежали.
И кости Уилла в могилу легли,
Когда закончилась ночь.[28]

VI ХАРПЕР ОЛБРАЙТ И СКРЫТЫЙ МЕХАНИЗМ ИСТОРИИ

1

Каменные столбы, образующие правильный круг. Чей-то голос, шепчущий магические заклинания. Глубокая ночь.

Это место называли перекрестком «ивовой лозы». Под ним пересекались подземные реки, а в воздухе клубилась и вибрировала живая энергия. Поговаривали, что здесь из-под земли вырываются семь хтонических спиралей. Спирали обвиваются вокруг семи каменных истуканов и наделяют их магической силой.

Был канун сретения. Ночь освящения свечей. Ночь Черного Шабаша. В эту ночь старик принес сюда свою жертву.

Сухая трава шуршала у него под ногами. Низко над землей стелились тяжелые, рваные тучи. Полосы серебристого лунного света чередовались с глубокой тенью. Старик старался держаться в тени. Он был один. И совершенно нагой. Одутловатое лицо, обвислая кожа, огромный, безобразный живот, съежившийся от холода фаллос.

— Восстаньте из ада, — бормотал он себе под нос, — Гела, Геката, Богиня Перекрестка, Горго, Мормо, Луна…

В правой руке он держал холщовый мешок, в котором кто-то шевелился и жалобно скулил. Губы у старика обветрились и потрескались, глаза словно остекленели. В левой руке он сжимал атаме — жертвенный нож.

Наконец он подошел к магическому кругу, где под хмурым небом стояли семь каменных идолов. Согласно легенде, это были семь дев, проклятых за то, что в воскресенье они исполняли непотребные