вырезом.
– Серебряно-голубое?
– Да, именно такое, – согласилась Розали, и они понимающе улыбнулись друг другу. – Но скажите, мадам, не слишком ли это дорогой заказ?
Мадам Мирабе задумчиво провела рукой по гладкой поверхности шелка и спросила:
– Месье, кажется, весьма щедрый господин?
Розали неуверенно кивнула. Да, вероятно, Рэнд не скуп.
Но она не будет возражать, даже если он решит вдвое сократить ее заказ, включавший несравненно больше одежды, чем ей требовалось.
Весь этот день Рэнд провел в переговорах с представителями таможни о том, чтобы пароход 'Леди Кэт' мог причалить и разгрузиться.
Таможенники подозревали мошенничество и заранее отказывали ему. Эта чрезмерная требовательность явилась результатом сложных торговых отношений между Англией и Францией во время печально известного правления Наполеона. Пытаясь подчинить себе Британию, Наполеон так ужесточил таможенный контроль, что действие всех торговых соглашений было приостановлено.
Однако план не сработал и даже привел к неожиданным результатам, чуть не разорив почти всех торговцев Фракции. И если бы не вмешательство министра внутренних дел, значительно ослабившего запреты, ситуация сложилась бы критическая. Но и сейчас, когда злосчастный император давно уже находился в изгнании, торговые отношения Англии и Франции традиционно оставались напряженными.
Вилли Джаспер, капитан 'Леди Кэт', служивший когда-то во флоте ее величества, считался опытным моряком. Это был надежный и уверенный в себе человек лет сорока пяти. Он отлично справлялся с работой, и в благодарность его не раз награждали многотонными партиями товаров.
Рэнд и Джаспер лично проверяли тюки, ловко прощупывая душистые кипы хлопка. Как и ожидалось, они были полны постороннего груза, а именно – самых обыкновенных камней. Представители французской таможни молча наблюдали за их работой и вдруг заговорили все разом и так быстро, что Рэнд едва мог что-либо разобрать.
– Простите, мне очень жаль, что так случилось, – извиняющимся тоном сказал Джаспер. – Эти проклятые американцы клялись, что впредь будут честны. Они, верно, принимают нас за полных идиотов!
– Думаю, что так, – ответил Рэнд, стараясь быть беспристрастным.
– Отправить это назад?
– Нет, зачем же? Несмотря на лишний вес, здесь все-таки есть нужный нам товар. Пошлите-ка им лучше сообщение: груз затонул из-за чрезмерной тяжести.
Джаспер вдруг расхохотался.
– Слушаюсь, сэр.
– Я сомневаюсь, что сейчас удастся что-то изменить.
Наша задача теперь – обеспечить дальнейшие перевозки.
Рэнд повернулся к французам и стал терпеливо объяснять им ситуацию. Он не сомневался, что сможет убедить их, ведь послевоенной Франции было невыгодно нарушать только что восстановленные и еще такие слабые торговые связи с Англией. Французский рынок медленно приходил в себя после депрессии. Спросом пользовалось все: сырой и обработанный хлопок, шерсть, кожа, оружие, седла и особенно кофе и сахар.
С изобретением парового двигателя, пришедшимся как раз на период подъема британской промышленности, самые роскошные в мире товары в огромных количествах приходили из Англии. И Рэнд намеревался с наибольшей выгодой использовать ситуацию, когда Франция испытывала острый недостаток товаров, а Англия страдала от их переизбытка.
Когда солнце начало медленно опускаться на фоне темнеющего неба, Рэнд остановил свой двухместный кабриолет у магазина мадам Мирабе. Он быстро вошел в небольшое помещение, остановился в дверях и огляделся. Из-за шторы тотчас появилась мадам Мирабе.
– Один момент, месье! – поспешно проговорила она.
Сказав это, она быстро удалилась. Тотчас откуда-то послышались приглушенный смех, шепот и голос Розали:
– Ах, ему решительно все равно, какие туфли! Да, он заплатит, но вы не понимаете…
Через несколько минут опять появилась мадам и театральным жестом отдернула штору.
Перед ним стояла Розали. Улыбка слетела с губ Рэнда.
Он молчал. Розали тщетно ждала его оценки. 'Мне все равно', – с отчаянием думала она, но продолжала стоять с царственным выражением на лице.
Ее платье нежнейшего розового оттенка, какой только можно было себе вообразить, блестело, как перламутровая внутренность раковины. Небольшие рукава с буфами обхватывали ее руки выше локтя. Изящное декольте открывало грудь, а шею украшала маленькая золотая брошка на изящной бархотке.
Под пристальным взглядом Рэнда Розали покраснела и опустила глаза, сиявшие чистым голубым светом. Он заметил, что она изменила прическу: теперь на лоб ей падала короткая модная челка, а длинные локоны были собраны на затылке и перевиты шелковой лентой.
– Я с трудом узнал вас, – вымолвил наконец Рэнд чуть хриплым голосом, с удивлением ощущая себя совершенно беззащитным перед ее очарованием. Чувства его боролись между желанием и негодованием.
'Какая смелость, как она могла надеть такое декольте!' – думал он, с трудом отводя восхищенный взгляд от ее груди, умом между тем понимая, что она одета так же, как другие женщины.
И снова его поразила мысль: хватит ли у него выдержки не прикасаться к ней, если на карту поставлены его гордость и его слово? Милосердный Боже, зачем он расставил ловушку самому себе? 'Но разве мог я предположить, что буду желать ее так сильно!' – с отчаянием думал он.
– Вы прекрасно выглядите, – проговорил он наконец, поняв, что он него ждут слов одобрения.
Мадам Мирабе была явно разочарована такой сдержанной оценкой, а Розали, казалось, осталась вполне довольна и этим.
Она улыбнулась, и внезапно перед Рэндом предстала… другая женщина. Это длилось всего одно мгновение, но и его оказалось достаточно, чтобы Рэнд с пугающей ясностью понял, что где-то когда-то он уже видел ее.
– Откуда у вас это? – спросил он, задумчиво глядя на золотую безделушку с выгравированной в центре буквой 'Б' в окружении венка из листьев. Это была мужская булавка для галстука.
– Она принадлежала моему отцу Джорджу Беллью, – ответила Розали. – Ее подарила мне мать в день восемнадцатилетия.
'Почему он спрашивает об этом? – с возмущением думала Розали. – Неужели я сама и мое платье ему не интересны?' И это после того, как я потратила на это целый день.
– Понравилось ли вам платье? – как-то слегка застенчиво спросила мадам Мирабе.
– Мадам, – медленно произнес Рэнд. – Ваш несравненный артистизм под стать великолепию этих чудных тканей.
Восхищение было выражено столь небрежно, что Розали предпочла бы, чтобы он не высказал его вовсе.
– Ax, мне кажется, вы имеете в виду совсем не ткань… притворно улыбнулась мадам Мирабе, уклонившись от дальнейших похвал с искусством настоящей француженки.
Рэнд, в свою очередь, тактично заговорил о счете'
– Подобное превращение достойно, безусловно, хорошего вознаграждения, дорогая мадам Мирабе.
– О да, – сразу же согласилась она. – Заметьте, месье, сколько здесь работы! Вы иностранец, но я не пользуюсь этим и не пытаюсь надуть вас. Такой товар и впрямь стоит немалых денег.
Почувствовав смущение и неудобство от того, что мужчина покупает ей одежду, туфли и даже белье, Розали молчала, пока они не покинули магазин чрезвычайно благодарной мадам Мирабе.
'Лорд Беркли – мой должник, – снова и снова мысленно повторяла она. – Он лишил меня невинности,
