отплытие в Гавре и сразу же вернусь, а потом мы вместе с Мирель и Гильомом отправимся в Лондон.
– Мы почти уже все уложили, и я просто умру от скуки без тебя. Ну пожалуйста, скажи 'да'!
– Любовь моя, я не понимаю, почему ты так хочешь пойти на эту деревенскую ярмарку…
– Я просто хочу посмотреть, как она выглядит и чем отличается от ярмарки в Лондоне… И все пойдут – и мадам Альвин, и Нинетт, а Гильом обещал, что не отойдет от нас с Мирель ни на шаг…
– Сразу же после пожара в деревне… Будет ли это уж так интересно?
– Но ведь приедут люди и из других деревень… Знаешь, многие купцы хотят пожертвовать часть своей прибыли на восстановление домов. Я уверена – там будет на что посмотреть.
– И купить, – шутливо заметил Рэнд, уже решив про себя позволить Розали это невинное удовольствие.
Она посмотрела, на него и улыбнулась.
– Ну хорошо, – сказал наконец Рэнд. – Если Гильом обещает сопровождать тебя и не отходить ни на шаг, тогда я подумаю.
– Только подумаешь? – Розали поднялась на цыпочки и крепче прижалась к нему.
– ..и прежде, чем сказать 'да', – закончил Рэнд, – я хочу узнать, какие решительные меры ты собралась предпринять?
Розали улыбнулась.
– Если бы ты не согласился, – прошептала она, – я бы подкупила тебя!
– Тогда я должен предупредить вас, мадемуазель, – сказал Рэнд, чувствуя, как от ее прикосновения по его телу разливается приятное тепло. – У меня сегодня ужасное настроение…
– А сколько времени в моем распоряжении, чтобы снискать ваше расположение? – спросила она, – Ну, около часа.
Розали приблизилась и поцеловала его.
– Ах, вот ты как! В таком случае тебе быстро удастся уговорить меня! – ответил Рэнд.
На ярмарке, о которой говорила Розали, царило настоящее праздничное веселье. Деревенскую площадь украшали разноцветные фонарики и гирлянды, на высоких шестах висели веера, стеганые одеяла и прочий товар, предназначенный для продажи. Прилавки и торговые ряды как могли маскировали разрушения, причиненные пожаром.
Отовсюду слышалась разухабистая музыка, сопровождаемая громким пением и плясками. В разогретом воздухе витали соблазнительные запахи вкусно приготовленной пищи. Здесь были и обжаренные в масле острые пирожки с мясной и рыбной начинкой, и большие пироги с яблоками и инжиром, и груши, наполненные сахарным сиропом.
Столы ломились от реймских имбирных пряников, хлебцев с шоколадным и кофейным кремом, миндальных орехов в сахаре, марципанов и медовых вафель, таявших во рту.
Мирель особенно понравились апельсины в карамельной глазури, которых она съела столько, что Гильом и Розали не на шутку стали опасаться за ее здоровье.
Розали была в отличном настроении, хотя и не переставала думать о Рэнде и его отъезде в Гавр. Ей хотелось все увидеть и запомнить, чтобы потом пересказать ему самые яркие впечатления. Она представила, как он будет смеяться над обжорством Мирель, над осанистым дородным жонглером и худыми музыкантами, наперебой исполняющими то одну, то другую мелодию…
'Теперь Рэнд, наверное, уже в Гавре', – думала она, радуясь, что чем скорее он приедет туда, тем скорее вернется в замок.
Они шли по деревенской площади, весело болтая, а между тем приближался полдень, и солнце стояло уже высоко.
– Во-он там стоит цыганский шатер, – сказал вдруг Гильом, показывая куда-то в сторону. – Среди них наверняка есть гадалка. Хотите взглянуть?
Розали кивнула.
– Вам когда-нибудь предсказывали судьбу, милый ангел?
– Нет, – ответила Розали, и в глазах ее загорелся интерес.
Мысль о том, что кто-то может приоткрыть завесу над ее будущим, представлялась ей чрезвычайно заманчивой.
Это было так похоже на описания в многочисленных любовных романах, которые она когда-то читала. Гадалки всегда играли в них очень важную роль – они предсказывали будущее, раскрывая ужасные тайны и предвещая счастливые развязки.
– Гильом, как ты думаешь, можем ли мы…
– Все, что вам будет угодно, мадемуазель, – ответил тот, посмеиваясь над ее нетерпением.
Розали с улыбкой посмотрела на него, глаза ее сияли живым голубым блеском. Чуть поколебавшись, Гильом предложил Розали руку, и они пошли через площадь, пробираясь в толпе к ярким цветным шатрам.
Мирель шла рядом и растерянно смотрела на брата.
– Месье де Беркли сказал, что мадемуазель нельзя оставлять одну ни на минуту, – громко сказала она, стараясь перекричать шум толпы.
– А она и не останется, – ответил Гильом. – Мы с тобой, Мира, пойдем вместе с ней и узнаем, что скажет ей гадалка.
Розали засмеялась.
– Я, кажется, знаю уже кое-что из того, что она скажет. Скорее всего это будет дальняя дорога…
– И брак с богатым и красивым мужчиной, – смеясь добавила Мирель, – И обучение вашему языку темноволосой девушки…
– И ее темноволосого брата, – добавила Розали, глядя на Гильома. – Теперь ты будешь учить английский язык.
– Пока я с успехом обходился своим родным языком, – ответил он.
– Я уверена, что твой французский приведет в восторг многих англичанок, – заметила Розали. – Но они вряд ли поймут хоть слово!
– Э-э.., тогда, ради английских женщин, я, пожалуй, немного поучусь.
Это было сказано таким великодушным тоном, что Розали и Мирель расхохотались.
Между тем они подошли к разноцветному шатру, но Гильом вдруг остановился и нахмурился.
– Мира… – сказал он, что-то быстро ища в кармане. – Ты помнишь, где продаются твои любимые апельсины в сиропе?
– Да, конечно, – ответила Мирель, с недоумением глядя на него. – А почему ты…
– Кажется, я обронил там свой кошелек, когда последний раз доставал его и платил за сладости. Не могла бы ты сбегать и поискать его?
– Да, конечно, но ведь мы собрались…
– Я пойду с мадемуазель, а потом мы подождем тебя здесь. Вы согласны, мадемуазель?
– Да, – ответила Розали. – Но если ты предпочитаешь подождать, пока Мирель…
– Не надо, не ждите меня. – Мирель в нетерпении тряхнула головой. – Гильом, это не похоже на тебя!
Она с нежностью посмотрела на брата.
– Я думаю, ты рад, что завтра мы едем в Англию.
– Да, конечно… Поторопись, Мира, пока кто-нибудь не воспользовался моей оплошностью.
Мирель кивнула и быстро пошла к торговым рядам.
Розали задумчиво посмотрела ей вслед.
– Хорошо, если бы она нашла его.
– Думаю, она постарается, – ответил Гильом, откидывая полог пышно расцвеченного цыганского шатра.
Розали неуверенно переступила порог, моргая из-за неожиданного мрака, царившего внутри. Когда наконец глаза ее привыкли к темноте, она увидела в центре небольшой стол, покрытый цветной шалью, на нем лежали карты, магический шар и несколько незажженных свечей.
Прочая мебель была плохо различима в темноте и стояла где-то в глубине помещения.
