сообщение, сказав, что у него встреча где-то в Вудленсе на севере от Хьюстона и что его не будет весь день. Когда я перезвонила, то попала на голосовую почту. Я не стала оставлять сообщения, решив, что он это заслужил за то, что не отвечал вчера на мои звонки.
Нам понадобилось довольно много времени, чтобы пройти сквозь анфиладу комнат. Хэйвен и ее жених знали здесь всех. Подошел официант, предлагая нам шампанское со льдом. Я с признательностью взяла один бокал и сделала глоток — от сухого напитка защипало язык. Остановившись рядом с оригинальной картиной Фриды Кало, я разглядывала зал, пока Хэйвен пыталась отделаться от женщины, которая была полна решимости заставить ее вступить в Хьюстонский Клуб Орхидей.
Гости были самых разных возрастов, женщины с идеальным макияжем и на невозможно высоких шпильках, ухоженные и великолепно одетые мужчины. Я порадовалась, что надела свое лучшее платье, легкое трикотажное светло-голубое, оно красиво обтягивало грудь. Платье было обычное — классическое — поэтому в нем я выглядела просто шикарно, а юбка до колена выгодно подчеркивала мои ноги. Я надела серебристые босоножки на высоком каблуке, поначалу я волновалась, что с ними переборщила, но потом увидела, что было на других женщинах. Похоже, хьюстонское понятие о неофициальной вечеринке включало в себя больше украшений и бижутерии, чем остинское, где ты мог придти в обычной рубашке и туфлях.
Я сильнее обычного накрасила глаза, подведя их серыми тенями и наложив два слоя туши. На моих губах был нежно-розовый блеск. Я слегка подкрутила короткие пряди, и чувствовала, как они щекочут щеки каждый раз, как я поворачиваю голову. Мне не нужны были румяна — мои щеки лихорадочно раскраснелись.
Я знала — что-то сегодня произойдет, что-то либо хорошее, либо плохое.
— Он на улице, — бросил Харди Хэйвен, которая дала мне знак идти с ними.
— Джек? — спросила я озадаченно.
— Нет, отец. — Хэйвен улыбнулась и скорчила забавную рожицу. — Идем, познакомим тебя с Тревисами.
Мы прошли через задние комнаты, и вышли на широкую ухоженную лужайку. Деревья здесь были опутаны гирляндами, роскошный навес тянулся высоко над головами людей на танцполе. Гости сидели на стульях и толпились вокруг столов с угощением. Меня поразил праздничный торт, который стоял на отдельном столе — это было сооружение из шоколада высотой фута в четыре, украшенное лентами из шоколадной пасты и карамельными бабочками.
— Вау — заметила я, обращаясь к пожилому мужчине, который только что вынырнул из толпы людей. — Вот это я называю праздничным тортом. Как, по-вашему, никто из него не выпрыгнет?
— Надеюсь, что нет, — сказал он серьезно. — Из-за свечей он может загореться.
Я засмеялась.
— Да, а танцевать во всей этой глазури было бы липко. — Повернувшись к нему, я протянула руку. — Элла Варнер из Остина. А вы друг Тревисов? Ой, ну, конечно, друг. Они бы не стали приглашать сюда врагов, ведь так?
Он улыбнулся и пожал мою руку. Его зубы были того безупречно белого цвета, что всегда удивлял меня у людей его возраста.
— Одного наверняка бы пригласили. — Очень привлекательный немолодой мужчина, не намного выше меня, коротко подстриженные седые волосы, загорелая кожа. Он излучал обаяние, словно оно было втерто в его кожу, как солнцезащитный лосьон.
Мой взгляд приковал цвет его глаз — цвет горького черного венесуэльского шоколада. Я посмотрела в такие знакомые глаза и поняла, кто передо мной.
— С днем рождения, мистер Тревис, — сказала я, смущенно улыбнувшись.
— Благодарю, мисс Варнер.
— Зовите меня Элла, прошу вас. Думаю, того, что я пришла на ваш вечер без приглашения, достаточно, чтобы обращаться по имени?
Черчилль Тревис продолжал улыбаться.
— Вы гораздо красивее обычных незваных гостей, Элла. Держитесь меня, и вас никто отсюда не выкинет.
Старый хитрый лис. Я улыбнулась.
— Спасибо, мистер Тревис.
— Черчилль.
Хэйвен подошла к отцу, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.
— С днем рождения, пап. Я как раз говорила Вивиан, какую грандиозную работу она проделала. Вижу, ты познакомился с Эллой. К сожалению, вынуждена предупредить, что заполучить ее тебе не удастся. Она здесь ради Джека.
В разговор вмешался еще кто-то:
— Джек обойдется. Отдайте ее мне.
Я обернулась, увидела прямо позади себя мужчину и с удивлением уставилась на более молодую и более худую версию Джека, на вид мужчине не было и двадцати пяти.
— Джо Тревис, — сказал он, крепко пожав мою руку. Он был почти на голову выше отца. Джо еще не превратился в закаленного, мужественного самца, как его старший брат, но он был очарователен и красив, и знал об этом.
— Не верь ему, Элла, — строго наказала Хэйвен. — Джо — фотограф. Он начинал с глупых семейных фотографий — меня в нижнем белье, например — а потом шантажировал нас негативами.
Харди услышал последнее замечание и присоединился к их компании.
— У тебя больше не осталось тех негативов? — спросил он Джо, и Хэйвен ткнула его в бок локтем.
Джо продолжал держать мою руку в своей и смотрел на меня томными глазами.
— Я здесь совсем один. Моя девушка уехала работать в отель во Французских Альпах.
— Джо, ты паршивец, — сказала ему Хэйвен, — даже не думай приударить за девушкой брата.
— Я не девушка Джека, — поспешно возразила я.
Джо бросил на сестру торжествующий взгляд.
— Похоже, она не против.
Харди остановил начавшуюся было перепалку, вручив Черчиллю Тревису кожаный портсигар:
— С днем рождения, сэр.
— Спасибо, Харди. — Открыв коробку, Тревис вытащил одну сигару и с удовольствием понюхал ее.
— В доме вас ждет целая коробка, — сообщил ему Харди.
— «Кохибас»? — спросил Черчилль, вдыхая запах, словно аромат дорогих духов.
Харди ничего не сказал, просто посмотрел на него с дьявольским блеском в голубых глазах.
— Знаю только, что они были упакованы в Гондурасе. Насчет содержимого ничего не могу сказать.
Контрабандные кубинские сигары, поняла я, развеселившись.
Мужчина невозмутимо сунул портсигар в карман пиджака.
— Выкурим по одной на крыльце чуть позже, Харди.
— Да, сэр.
Я заметила, что у открытых французских дверей за спиной Джо кто-то стоит, и сердце ухнуло куда-то вниз. Это был Джек. Его стройная спортивная фигура была затянута в черную рубашку и черные же брюки. Он выглядел сексуальным, гибким, готовым на все. Поза казалась расслабленной. Одну руку он как бы небрежно запустил в карман. Однако его напряженная мрачность портила здешнюю атмосферу, как дыра — глянцевую фотографию в журнале.
Джек, хмуро поджав губы, разговаривал со стоящей рядом женщиной. Мне стало немного нехорошо, пока я наблюдала за ними. Это была одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, с гривой длинных светлых волос, четкими правильными чертами и очень худой фигурой, обтянутой черным платьем. Они походили на пару.
Джо проследил за моим взглядом.
