Взволнованная, спрыгнув с кровати, я полетела в гостиную, только чтобы остановиться как колеблющийся на краю утеса персонаж из мультика.
На столе стояла кружка с недопитым кофе. Джек, одетый в джинсы и футболку сидел на диване и обнимал Люка, который лежал на его груди. Они смотрели новости.
— Ты встал с ним, — произнесла я ошеломлено.
— Подумал, что следует дать тебе выспаться. — Его темный пристальный взгляд скользил по мне. — Я тебя порядком утомил ночью.
Наклонившись к ним, я поцеловала Люка и получила в ответ умилительную улыбку.
Ребенок просыпался посреди ночи, и Джек настоял на том, чтобы вставать со мной. Когда я меняла подгузник, он нагрел бутылочку, и сидел с нами, пока малыш не закончил есть.
Мы вернулись в постель, Джек обнимал и ласкал меня с коварной изощренностью. Его губы скользили по моему телу, язык дразнил и жалил в течение долгих минут утонченной пытки. Он поднимал меня, переворачивал, и мы занимались любовью в таких положениях, которые я не представляла возможными. Как оказалось, Джек был выносливым и крайне изобретательным любовником, и только по моему настоянию мы, наконец, остановились. Изнуренная и удовлетворенная, я спала без задних ног оставшуюся часть ночи.
— Я так не спала целую вечность, — искренне сказала я Джеку. — Возможно, это было самое лучшее, что ты сделал для меня, — Я пошла, чтобы налить себе немного кофе. — Я хронически лишена сна. Не могу передать словами, насколько хороша была эта ночь.
— Сон или секс?
Я улыбнулась:
— Секс, конечно… но только с небольшим преимуществом.
— Как насчет того, чтобы заполучить твою маму в качестве няни?
Я добавила сливки в свой кофе:
— Наверное, ее можно уговорить, особенно, если это будет подходящий день, и не помешает ее планам. Но лимит признательности, которой ты должен осыпать маму, не может быть исчерпан. Я хочу сказать, ты будешь должен ей навечно. И еще одно… Что касается Люка, я ей не доверяю.
Джек внимательно смотрел на меня, пока я подходила к дивану:
— Ты думаешь, она обижала его?
— О-о, не физически, нет. Мама никогда не поднимала на меня или Тару руку. Но она была драматической королевой, и много кричала, вот почему, по сей день, я не выношу, когда повышают голос. Не хочу, чтобы она делала это по отношению к Люку. И самое главное, если я не хочу оставаться с ней наедине, то не могу даже подумать о том, чтобы подвергать малыша этому. — Я поставила кружку на журнальный столик и взяла ребенка. — Иди ко мне, мой маленький, — прошептала я, прижимая его теплое тело к своей груди. Я посмотрела на Джека. — Как часто ты повышаешь свой голос?
— Только на футбольных матчах. Нет, вру — еще ору на подрядчиков. — Он наклонился и поцеловал меня в висок. Его рука слегка касалась моих волос. — У тебя есть планы на сегодня?
— Нет.
— Хочешь провести день со мной?
Я немедленно кивнула:
— Хотел бы свозить вас с Люком к Озеру Конро, — сказал Джек. — У меня там лодка. Я заранее позвоню на пристань, и они приготовят для нас ленч.
— А с Люком ничего не случится на лодке? — неуверенно спросила я.
— Нет, он будет в безопасности в каюте. А на палубе, мы поместим его в спасательный жилет.
— У тебя есть жилет его размера?
— Мы возьмем на пристани.
Озеро Конро было приблизительно в сорока милях к северу от Метроплекс, и было известно как неофициальное место отдыха Хьюстона. В длину оно было приблизительно миль двадцать, а при взгляде сверху смутно напоминало форму скорпиона. Одна треть береговой линии была ограждена Национальным парком имени Сэма Хьюстона. Остальная часть знаменита элитными жилыми поселками и почти двумя дюжинами полей для гольфа. По правде говоря, я никогда не была на Конро, но слышала о живописных закатах, роскошных курортах и прекрасных ресторанах, и о репутации лучшего места в мире для ловли окуня.
— Что касается лодок и рыбалки, я абсолютный новичок, — сказала я Джеку по пути. — Поэтому, как смогу помогу, но хочу удостовериться, что ты понимаешь — как пловец я неполноценна.
Джек усмехнулся, устанавливая сотовый телефон в одном из держателей для чашек между передними сиденьями своего внедорожника. В темных очках без оправ, как у летчиков, в серферских шортах, и свежей белой рубашке-поло, он излучал сексуальную энергию.
— На борту есть служащие, они помогут нам. Твоя единственная задача — хорошо провести время.
— Это я смогу. — Меня переполняла радость, освещенная предвкушением счастья, какого я никогда не чувствовала прежде. На самом деле, мне было трудно усидеть на месте — я испытывала острое желание вертеться как ребенок в последний день школы, за пять минут до начала лета. Впервые в моей жизни, я была там, где хотела, и с тем, с кем хотела быть. Я обернулась, чтобы посмотреть на автокресло Люка, которое было повернуто спиной.
— Нужно проверить его, — сказала я, потянувшись чтобы расстегнуть ремень безопасности.
— С ним все хорошо, — ответил Джек, взяв мою руку. — Никаких больше движений назад и вперед, Элла. Оставайся пристегнутой, и в безопасности.
— Мне не нравится, когда я не могу видеть Люка.
— Когда же ты собираешься изменить свое отношение к нему?
— Когда ему будет хотя бы год. — Часть моего счастья потускнела. — Когда его у меня не будет.
— Есть новости от Тары?
Я покачала головой:
— Позвоню ей завтра. Не только, чтобы узнать, как она, но еще, чтобы рассказать ей последние новости о Люке. — Я ненадолго задумалась. — Должна признаться, я удивлена тем, как мало она интересуется им. То есть, она спрашивает как он, но ее, кажется, совсем не заботят детали — как он ест и спит, как долго он держит головку, и все такое.
— Она когда-либо интересовалась младенцами до Люка?
— Бог мой, нет. Ни одна из нас. Мне всегда казалось чертовски скучным, когда кто-то рассказывал о своих младенцах. Но когда это твой собственный ребенок, это совсем другое.
— Возможно, Тара пробыла с ним недостаточно долго, чтобы почувствовать связь.
— Наверное. Но уже на второй день с ним, я начала… — я остановилась и вспыхнула.
Джек быстро взглянул на меня, его глаза, были скрыты за темными очками. Голос был очень нежен:
— Начала любить его?
— Да.
Большим пальцем он слегка провел по моей руке:
— Почему это смущает тебя?
— Я не смущена, просто… мне нелегко говорить о таких вещах.
— Ты пишешь об этом все время.
— Да, но не тогда, когда это касается моих собственных чувств.
— Ты думаешь об этом, как о ловушке?
— О-о, не как о ловушке. Но она становится помехой для многих вещей.
Я заметила его мимолетную усмешку:
— Для чего же любовь становится помехой, Элла?
— Например, когда я порвала с Дэйном. Разрыв был бы трудным и малоприятным, если бы мы сказали, что любим друг друга. Но так как этого не было, расставание было намного легче.
— Когда-нибудь тебе придется отдалиться от Люка, — сказал Джек. — Возможно, тебе не следует говорить это ему.
