Сердце Гарри бешенно колотилось, когда он шел на слабый луч света, проникавшему в коридор. Дойдя до порога своей спальни, он заглянул внутрь.
Поппи сидела на кровати, на коленях ее лежала раскрытая книга.
Гарри жадно разглядывал девушку, отметив целомудренную белую ночную рубашку, кружева на рукавах, и шелковистую косу, перекинутую через плечо. На щеках его жены горел румянец. Она сидела, подтянув к себе коленки, накрытые покрывалом, и выглядела такой милой, нежной, чистой.
Неистовое желание охватило Гарри. Он боялся пошевелиться, боялся, что может наброситься на нее, позабыв о ее девичьей чувствительности. Ошеломленный силой своей страсти, Гарри попытался обуздать ее. Он оторвал взгляд от Поппи и уставился в пол, стараясь вернуть самообладание.
– Моя спальня повреждена, – услышал он робкий голос. – Потолок...
– Я слышал, -голос Ратледжа был низким и хриплым.
– Мне жаль доставлять вам неудобства...
– Это не ваша вина, – Гарри заставил себя снова посмотреть на Поппи. Ошибка. Она была так мила, так беспомощна, тонкая шея дернулась, когда она сглотнула. Ему хотелось взять ее силой, возбуждение стучало безжалостным пульсом во всем его разгоряченном теле.
– Ты можешь лечь спать где-нибудь еще? – выдавила девушка.
Гарри покачал головой.
– Все номера заняты, – буркнул он.
Поппи молчала, не поднимая глаз от книги, лежавшей перед ней.
И Гарри, у которого никогда не было проблем с речью, пришлось сражаться со словами так, как будто они рушились на него кирпичной стеной:
– Поппи... рано или поздно... тебе придется позволить мне...
– Я понимаю, – прошептала она, так и не подняв склоненной головы.
Разум Гарри затуманился, его охватил жар. Он собирался взять ее, сейчас, здесь. Но, не успев сделать и шага в сторону кровати, он увидел, что кончики пальцев Поппи побелели – так сильно она вцепилась в книгу. Она не смотрела на него.
Поппи не хотела его.
Какого черта это было важно, не мог он понять.
Но это было важно.
Ему потребовалась вся сила воли, но Гарри удалось холодно произнести:
– Вероятно, как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня нет настроения обучать вас.
Выйдя из спальни, он направился в ванную, где умылся и окатил себя холодной водой. Неоднократно.
– Ну? – спросил шеф-повар Бруссар на следующее утро, как только Джейк Валентайн вошел в кухню.
Миссис Пеннивистл и повар-кондитер Руперт, стоявшие у длинного стола, тоже вопросительно посмотрели на вошедшего.
– Говорил вам, не стоило этого делать, – Джейк смерил сердитым взглядом всех троих. Сев на высокий табурет, он схватил с тарелки с выпечкой еще теплый круассан и откусил половину.
– Не сработало? – осторожно спросила экономка.
Джейк покачал головой, проглотил круассан и жестом попросил чаю. Миссис Пеннивистл налила чашку, бросила в нее кусочек сахара, и подала ему.
– Насколько я могу судить, – проворчал Джейк, – Хозяин провел ночь на диванчике. Никогда не видел его в худшем настроении. Он чуть не оторвал мне голову, когда я принес ему отчеты управляющих.
– О, боже, – пробормотала миссис Пеннивистл.
Бруссар неверяще покачал головой.
– В чем дело с вами, англичанами?
– Он не англичанин, он родился в Америке, – отрезал Джейк.
– А, да, – вспомнил Бруссар. – Американцы и романтика. Сродни птице, пытающейся лететь с одним крылом.
– Что же нам теперь делать? – обеспокоенно спросил Руперт.
– Ничего, – сказал Джейк. – Наше вмешательство не только не помогло, но и ухудшило ситуацию. Теперь они почти не разговаривают.
Поппи провела весь день в мрачном настроении, она не могла перестать беспокоиться о Майкле, но и понимала, что ничего не может для него сделать. И хотя в том, что он несчастен, не было ее вины – и, если бы ей еще раз пришлось делать тот же выбор, она бы не стала ничего менять – Поппи все равно чувствовала ответственность, как будто, выйдя замуж за Гарри, она разделила с ним его вину.
Разве что Гарри не чувствовал себя виноватым ни в чем.
Поппи подумала, что было бы куда проще, если бы она смогла возненавидеть Гарри. Но, несмотря на его бесчисленные недостатки, что-то в нем волновало ее даже сейчас. Его добровольное одиночество, отказ от эмоциональных связей с людьми, которые его окружают, даже отказ считать отель своим домом – все это было чуждо Поппи.
Как, во имя Бога, если все, чего она хотела, – это близкого человека, который разделял бы ее привязанности, – как она оказалась связана с мужчиной, который был неспособен ни сблизиться, ни привязаться? Все, что нужно было Гарри – ее тело и видимость брака.
Что ж, она могла дать ему гораздо больше. И либо он возьмет все, либо не получит ничего.
Вечером Гарри пришел в их апартаменты, чтобы поужинать с Поппи. Он предупредил ее, что по окончании трапезы собирается встретиться с посетителями в своей библиотеке.
– С кем встретиться? – уточнила Поппи.
– Кое-кто из Военного министерства. Сэр Джеральд Хьюберт.
– Могу я поинтересоваться, о чем пойдет речь?
– Предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
Глядя в его непроницаемое лицо, Поппи почувствовала тревожный озноб.
– Должна ли я исполнять роль хозяйки? – спросила она.
– В этом нет нужды.
Вечер был сырым и холодным, тяжелые струи дождя били по крыше и окнам, вымывая мутными потоками грязь с улиц. Холодно-официальный ужин закончился, и горничные убрали посуду и внесли чай.
Поппи высыпала ложечку сахара в темную жидкость, и, помешивая, задумчиво поглядела на Гарри:
– В каком звании сэр Джеральд?
– Генерал-адъютант.
– Чем он заведует?
– Начальник адъютантской службы штаба армии: управление финансами, персоналом, военной полицией. Пытается протолкнуть реформы, направленные на усиление армии. Давно назревшие реформы в свете усиления напряженности между русскими и турками.
– Если война начнется, будет ли Англия в ней участвовать?
– Почти наверняка. Но возможно, что дипломаты разрешат проблему до того, как дело дойдет до войны.
– Возможно, но маловероятно?
Гарри цинично усмехнулся.
– Война всегда выгоднее дипломатии.
Поппи отпила еще немного чаю.
– Мой зять Кэм сказал, что вы усовершенствовали конструкцию стандартного армейского оружия. И что теперь Военное министерство в долгу перед вами.
Гарри покачал головой, показывая, что это пустяк, не стоящий упоминания.
