— Я буду настаивать.
— Чтобы сделать из меня посмешище, — сказала она. — И выставить нас обоих дураками.
— Нет. — мягко ответил Лео. — Только, чтобы танцевать, Маркс.
Они долго сверлили друг друга глазами.
И вдруг, к удивлению Лео, Кэтрин улыбнулась. Самой сладкой, естественной, ослепительной улыбкой, впервые когда-либо подаренной ему. У Лео стеснило грудь, и его с ног до головы обдало пьянящим жаром, словно под воздействием снадобья, вызывающего прилив воодушевления.
Это было как… счастье.
Он вспомнил это чувство из далекого прошлого. Лео не хотел ощущать его. И всё же головокружительное тепло продолжало омывать Лео по совершенно непонятной причине.
— Спасибо, — всё ещё улыбаясь, сказала Кэтрин, — Очень мило с вашей стороны, милорд. Но я никогда не буду танцевать с вами.
И поставила этими словами новую цель в жизни Лео.
Отвернувшись, Кэтрин достала альбом и карандаши из седельной сумки.
— Я не знал, что вы рисуете, — сказал Лео.
— Не очень хорошо.
Он указал на альбом.
— Могу я взглянуть?
— И дать вам повод поиздеваться надо мной?
— Я торжественно обещаю, что не буду. Дайте мне посмотреть. — Лео медленно протянул руку ладонью вверх.
Кэтрин посмотрела на протянутую ладонь, а затем ему в лицо. Неуверенно она отдала ему альбом.
Открыв его, Лео начал разглядывать рисунки. На нескольких из них были изображены руины с разных ракурсов, возможно, слишком тщательно и ученически выполненные в местах, где некоторая раскованность придала бы рисунку большую выразительность. Но в целом, это были очень хорошие наброски и зарисовки.
— Мило, — сказал Рэмси. — У вас хорошее чувство линии и формы.
Девушка покраснела, испытывая неловкость от похвалы.
— Как я поняла со слов ваших сестёр, вы — настоящий художник.
— Способный, пожалуй. Моё обучение на архитектора включало в себя и живопись. — Лео одарил её мимолётной улыбкой. — Особенно хорошо у меня получаются рисунки старинных зданий, фонарей. — Он продолжил листать альбом. — А нет ли у вас рисунков Беатрис?
— В самом конце, — ответила Кэтрин. — Она начинала рисовать выступающую часть вон той стены, но отвлеклась на белку, которая выпрыгнула на первый план.
Лев нашел совершенно выполненный и тщательно выписанный портрет белки и покачал головой.
— Беатрис и её животные.
Они обменялись понимающими улыбками.
— Многие люди говорят со своими домашними животными, — заметила Кэтрин.
— Да, но немногие понимают ответы. — Закрыв альбом, Лео вернул его девушке и пошёл вдоль ограды поместья.
Кэтрин последовала за ним, выбирая дорогу среди утёсника, покрытого желтыми цветами и блестящими черными стручками.
— Как вы считаете, насколько глубоким был ров изначально?
— Полагаю не более восьми футов от уровня земли, — Лео прикрыл глаза рукой, оглядывая окрестности. — Они должно быть развернули направление потока воды, чтобы наполнить ров. Видите эти насыпи? Полагаю это были хозяйственные постройки и жилища для крепостных из глины и свай.
— Что представляло собой поместье?
— Главная башня крепости почти наверняка было каменной, остальное — из чего не попадя. Наверно, там теснились овцы, козы, собаки и крепостные.
— Вам известна история первого владельца поместья? — Кэт уселась на уцелевшую часть стены и расправила юбки.
— Вы имеете в виду первого виконта Рэмси? — Лео остановился на краю впадины, когда-то бывшей рвом. Взгляд его рассеянно блуждал по развалинам. — Вначале он был известен как Томас из Блэкмера, прославившийся своей беспощадностью. Он преуспел в мародерстве и сожжении селений. Его считали левой рукой Черного Принца Эдуарда. Вместе они успешно рушили кодекс рыцарства.
Оглянувшись через плечо, он улыбнулся при виде Кэтрин, сморщившей носик. Она сидела прямо, как школьница, держа на коленях альбом. Ему бы хотелось стащить ее со стены и тоже совершить своего рода мародерство. Мимолетно подумав, какая удача, что она не может читать мысли, Лео продолжил историю.
— После битвы во Франции, пробыв четыре года пленником, Томас был освобожден и вернулся в Англию. Полагаю, он думал, что самое время осесть, поскольку немедленно направился в этот замок, убил построившего его барона, захватил его земли и изнасиловал его вдову.
Глаза Кэтрин расширились.
— Бедняжка.
— Она, должно быть, имела на него какое-то влияние, — пожал плечами Лео. — Впоследствии он женился на ней и у них родилось шестеро детей.
— Они мирно дожили до глубокой старости?
Лео покачал головой, с ленцой приближаясь к Кэтрин.
— Томас вернулся во Францию, где ему и пришел конец у Кастильона. Но французы поступили весьма цивилизованно и возвели ему памятник на поле битвы.
— Не думаю, что он заслуживал каких-то почестей.
— Не будьте строги к этому парню — он делал лишь то, чего требовало его время.
— Он был варваром, — возмущенно возразила девушка. — Вне зависимости от времени. — От ветра золотистый локон выбился из тугого пучка волос и упал ей на щеку.
Не в силах сдержаться, Лео протянул руку и заправил выбившуюся прядь ей за ухо. Кожа Кэтрин была мягкой и гладкой, как у младенца.
— Таково большинство мужчин, — произнес Лео. — Только теперь у них больше правил. — Он снял шляпу, положил рядом с Кэт и посмотрел в ее запрокинутое лицо. — Можно нацепить на мужчину галстук, научить манерам, заставить выезжать на балы, но едва ли кто-то из нас по-настоящему цивилизован.
— Судя по тому, что я знаю о мужчинах, — сказала она, — не могу не согласиться.
Лео насмешливо посмотрел на нее:
— И что же вы знаете о мужчинах?
Кэтрин выглядела серьезной, в чистых серых глазах проступили оттенки зелени.
— Я знаю, что им нельзя доверять.
— Я мог бы сказать то же самое о женщинах. — Лео снял сюртук, бросил на стену и поднялся на холм посреди развалин. Обозревая окрестности, он не мог не думать о том, стоял ли вот так Томас из Блэкмера на этом же самом месте, глядя на свои владения. А теперь, столетия спустя, поместье принадлежало Лео, и он мог делать все, что захочет, устраивать его и править, как вздумается. Он отвечал за всех и вся.
— Как вам вид оттуда? — услышал он голос Кэтрин снизу.
— Необыкновенно. Поднимайтесь, если хотите.
Она отложила альбом и принялась взбираться на склон холма, приподнимая юбки.
Повернувшись, чтобы посмотреть на девушку, Лео позволил взгляду задержаться на ее стройной очаровательной фигурке. Ей повезло, что средневековье давно миновало, подумал он, в душе улыбнувшись, а не то ее бы похитил какой-нибудь лорд и насладился ее прелестями. Но веселье быстро испарилось, когда он представил, примитивное удовольствие — заявить на нее свои права, схватить на руки и унести куда- нибудь, где земля помягче.
Всего на мгновение он позволил себе задержаться на этой мысли… вот он опускается на ее тело, срывает одежду, целует грудь.
