— Мой старший братец, — прошептала она. — Ты снова пришел за мной.
Кэт почувствовала, как Гарри улыбается ей в макушку.
— Так будет всегда. Когда бы я тебе ни понадобился.
Подняв голову, он с сочувствием взглянул на Лео и продолжил:
— Тебе лучше выйти за него, Кэт. Любого мужчину, готового пройти через
* * *
С величайшей неохотой Лео передал Кэтрин заботам Поппи и миссис Пеннивистл, когда они добрались до гостиницы. Женщины отвели Кэт в её комнату, помогли принять ванну и вымыть голову. Она была измучена и немного не в себе, и безгранично благодарна за успокоительное внимание. Облачённая в ночную сорочку и халат, Кэт сидела перед камином, пока Поппи расчесывала ей волосы.
В комнате было чисто, постельное бельё сменили на свежее. Экономка покинула их с охапкой влажных полотенец, оставив Кэтрин и Поппи наедине.
Нигде не было никакого признака Доджера. У Кэтрин от горя сжималось горло, как только она вспоминала, что с ним случилось. Завтра она спросит об отважном маленьком зверьке, но сейчас у неё просто не хватало духу.
Услышав, что Кэт хлюпает носом, Поппи протянула ей платок. Расчёска бережно скользила по прядям.
— Гарри приказал не беспокоить тебя сегодня вечером, дорогая, но на твоём месте я бы захотела кое-что узнать. После того, как ты уехала с Лео, Гарри задержался, пока в дом твоей тёти не пришла полиция. Они поднялись наверх, чтобы найти тётю, но она была мертва. У неё во рту обнаружили сырую опиумную пасту.
— Бедняжка Алтея, — прошептала Кэтрин, прижав платок к заплаканным глазам.
— Ты очень добра, с таким сочувствием относясь к ней. Я бы точно не стала.
— А что с Уильямом?
— Он сбежал прежде, чем его успели арестовать. Я слышала, как Гарри и Лео обсуждали это, они собираются поручить какому-то полицейскому найти его.
— Я не хочу этого, — запротестовала Кэтрин. — Пусть они позволят ему уйти.
— Не сомневаюсь, что Лео согласится со всем, что бы ты не попросила, — сказала Поппи. — Но зачем? После всего того, что этот ужасный человек тебе сделал…
— Уильям жертва, так же как и я, — серьёзно пояснила Кэтрин. — Он только пытался выжить. Жизнь была к нему ужасно несправедлива.
— И к тебе, дорогая. Но ты же с ней справилась лучше, в отличие от него.
— Но у меня был Гарри. И ты, и твоя семья.
— И Лео, — с улыбкой в голосе добавила Поппи. — Я бы сказала, ты, бесспорно, его получила. Для человека, который намеревался шагать по жизни, лишь созерцая её, он определенно снова окунулся с головой в её бурное течение. Благодаря тебе.
— Ты не возражала бы, если бы я вышла за него замуж, Поппи? — чуть стесняясь, спросила Кэт.
Поппи крепко обняла её сзади, и на короткое мгновение прислонила свою голову к головке Кэтрин.
— Уверена, что скажу от лица всех Хатуэйев: мы вечно будем тебе благодарны, если ты выйдешь за Лео замуж. Не могу представить никого, кто осмелится взвалить на себя такую ношу, как он.
После лёгкого ужина, состоявшего из тоста и супа, Кэтрин отправилась в постель и какое-то время дремала, то и дело просыпаясь от приступов ужаса. Каждый раз её успокаивал вид Поппи, читающей в кресле у кровати. Каштановые волосы Поппи отливали красным в свете лампы.
— Тебе нужно вернуться в апартаменты, — наконец, пробормотала Кэтрин, не желая казаться ребёнком, боящимся темноты.
— Я останусь еще на немножечко, — последовал тихий ответ.
В следующий раз, когда проснулась Кэтрин, в кресле сидел Лео. Её сонный взгляд скользнул по нему, охватив черты красивого лица, глядящие серьёзно голубые глаза. Рубашка у него была наполовину расстёгнута, открывая поросль волос на груди. Вдруг в отчаянном желании прижаться и спрятаться на этой твёрдой и сильной груди она, ни слова ни говоря, потянулась к нему.
Лео тут же подошёл к ней. Обхватив её руками, он лёг рядом с ней на подушки. Кэтрин наслаждалась его близостью, вдыхая его запах.
— Только я, — прошептала она, — могу чувствовать себя в безопасности в руках самого грешного мужчины в Лондоне.
Он насмешливо фыркнул.
— Ты любишь их грешных, Маркс. Обычный мужчина служил бы домашней игрушкой женщине, подобной тебе.
Она прижалась теснее, вытянув под простынями ноги.
— Я так измотана, — пожаловалась она, — но не могу спать.
— Обещаю, утром тебе станет лучше.
Его рука устроилась на бедре Кэт поверх покрывал:
— Закрой глаза, милая, дай мне тебя убаюкать.
Она попыталась послушаться. Но минуты текли, а она мучилась от возрастающего беспокойства и нервного возбуждения, чувства сухости, пронизывающего до костей. Кожу раздражали любого рода прикосновения, даже слабое трение простыней вызывало ощущение, словно с неё сдирали кожу.
Лео оставил кровать и вернулся со стаканом воды, который она с жадностью выпила. Её рот приятно пощипывало от прохладной влаги.
Отставив пустой стакан, Лео погасил лампу и вернулся к ней. Она вздрогнула от ощущения тяжести его тела, давящего на матрас, все её чувства сосредоточились в одном непреодолимом желании. В темноте нежный и мягкий рот Лео нашёл её губы, и она не смогла предотвратить собственный чересчур сильный ответный порыв. Его рука легла на её грудь и нашла вершину, уже затвердевшую под покровом муслина.
— Иногда во время курения опиума такое случается, — тихо промолвил Лео. — С привычкой это уменьшается.Но когда впервые пробуешь, то может вот так подействовать. По мере того, как влияние опиума на твоё тело ослабевает, нервы начинают визжать, требуя ещё, и в результате … неудовлетворённость.
Пока он говорил, ладонь его обхватила её грудь, а большой палец нежно выписывал круги вокруг напряжённого бутона. Кэт повсюду пронзали острые ощущения, потоки жара устремлялись во впадину внизу живота, расходились по рукам и ногам. Она задыхалась и изгибалась, слишком доведённая до отчаяния, чтобы стесняться своих невнятных вскриков, когда его рука скользнула под покрывала.
— Тише, любовь моя, — шептал Лео, лаская упругую поверхность живота. — Позволь мне помочь тебе.
Его пальцы ласкали её разбухшую плоть, поглаживая и проникая глубже, легко скользя во влажной сердцевине. Она подавалась вверх жаждущим, требовательным телом, каждым движением понуждая его ласкать глубже, сильнее.
Лео наклонил голову и поцеловал её в шею. Кончик большого пальца устроился как раз поверх маленького местечка, которое горело белым пламенем, и нежно надавливал, пока вторгавшиеся внутрь пальцы растягивали её. Это ввергло её в водоворот почти болезненного освобождения, вырвав из неё помимо воли стон, и Кэт так крепко вцепилась в рубашку Лео, что прочная льняная ткань затрещала по швам. Тяжело дыша, Кэт оставила рубашку в покое и поспешно пробормотала извинения. Лео скинул порванную рубашку и заглушил извинения поцелуем.
Потом тесно прижал ладонь, со всей тщательностью теребя её плоть, пока Кэт не захныкала и не стала выгибаться. Ещё один страстный взрыв, один за другим приступ сильной дрожи, и она развела бёдра, давая полную волю его пальцам скользить в ней. Когда стихли последние судороги, она тяжело обмякла в его объятиях, и на неё обрушилось опустошение.
В середине ночи Кэтрин украдкой прижалась к Лео, вновь почувствовав в нём необходимость. Он
