освобождение… что бы ты ответила, милая? — Он начал медленное мучительное поглаживание. — Скажи, — пробормотал он. — Скажи это…
— Да. — Она слепо ухватилась за него, и её дыхание перешло в рыдания. —
Рэйф улыбнулся, его пристальный взгляд обжигал.
— Тогда вот твой фант, любимая.
Он гладил её быстрыми, опытными движениями, накрыв ее губы своими, чтобы заглушить крики. Он точно знал, что делал, его пальцы были уверенными и беспощадными. Казалось, она могла умереть от опустошительного освобождения. Она пыталась сопротивляться даже тогда, когда на нее волнами начало накатывать наслаждение, набирая силу, пока не оставило ее беспомощной, разлетевшейся на тысячу осколков.
Он медленно успокаивал Ханну, целуя и лаская ее подрагивающее тело. Его палец вновь погрузился в нее, на сей раз легко скользнув во влажные глубины. Казалось, то, как ее внутренние мускулы крепко обхватили его, причинило ему боль. Она инстинктивно приподняла бедра, чтобы вобрать его в себя, но Рэйф со стоном убрал палец, оставляя её набухшую плоть цепляться за пустоту.
Лицо Рэйфа было напряжено и блестело от пота, когда он заставил себя убрать руки от Ханны. Тяжело дыша и сузив глаза, он смотрел на Ханну с неприкрытым вожделением. Его руки тряслись, когда он пытался застегнуть верхние крючки ее корсета, пуговицы платья и исправить беспорядок в нижнем белье. Случайно коснувшись ее теплой кожи, он резко отодвинулся и поднялся на ноги.
— Не могу, — хрипло сказал он.
— Чего не можешь? — прошептала она.
— Не могу помочь тебе с одеждой. — Он судорожно вздохнул. — Если я снова дотронусь до тебя… Я не остановлюсь, пока ты не окажешься обнажённой.
Глядя на него словно в тумане, Ханна осознала, что освобождение и облегчение получила только она. Он был опасно возбуждён и находился на грани самообладания. Она подтянула сорочку выше, прикрывая обнажённую грудь.
Рэйф покачал головой, всё ещё глядя на Ханну. Его губы мрачно сжались.
— Если вы хотите, чтобы Кларк делал с вами то же самое, что я сейчас, — сказал он, — тогда давайте, выходите за него замуж.
И он оставил её там, в библиотеке, словно минута промедления обернулась бы катастрофой для них обоих.
Глава одиннадцатая
На взгляд Эви, катание на санях оказалось приятным, но слишком уж затянулось. Она устала, в ушах звенело от шума и распеваемых рождественских гимнов. Эви смеялась и развлекалась вместе со всеми, держась поближе к Дейзи, муж которой остался в поместье с Рэйфом Боуменом обсудить какие–то деловые вопросы.
— О, я вовсе не возражаю, — бодро ответила Дейзи, когда Эви спросила, не разочарована ли она тем, что Свифт не поехал с ними. — Лучше позволить Мэтью решить все свои деловые вопросы сейчас, чтобы потом мне досталось всё его внимание.
— Он часто р–работает допоздна? — спросила Эви с лёгким беспокойством, зная, что в Бристоле у Боуменов огромное предприятие, требующее от Мэтью особой ответственности.
— Бывают дни, когда он просто вынужден, — прозаично ответила Дейзи. — А иногда он остаётся дома, и мы проводим день вместе. — На её лице появилась улыбка. — Мне нравится быть его женой, Эви. Хотя это всё ещё внове для меня… иногда удивительно проснуться и обнаружить Мэтью рядом с собой. — Она наклонилась ближе и прошептала: — Открою тебе секрет, Эви. Однажды я пожаловалась Мэтью, что прочитала все книги в доме, а в книжном магазине не было ничего нового, тогда он предложил мне попробовать написать свою собственную книгу. Я так и поступила. У меня уже написано около сотни страниц.
Эви восхищённо рассмеялась.
— Дейзи, — прошептала она, — ты собираешься стать из–звестной романисткой?
Дейзи пожала плечами.
— Мне всё равно, будет ли моя книга опубликована. Я получаю удовольствие от процесса.
— Это серьёзная или забавная история?
Карие глаза Дейзи озорно блеснули.
— Эви, как ты можешь спрашивать? Естественно, забавная.
***
Сейчас в комфорте своей комнаты в Стоуни–Кросс–Мэнор, Эви плескалась в небольшой переносной ванне у камина, блаженно вздыхая от ощущения горячей воды на окоченевших и ноющих ступнях. Катание на санях, размышляла она, было одним из тех занятий, которые более привлекательны в теории, чем на практике. Сиденья на санях были жесткими и неудобными, и у Эви замёрзли ноги.
Она услышала стук в дверь, и кто–то вошел в комнату. Поскольку ванна стояла за ширмой, Эви откинулась назад и выглянула из–за нее.
Горничная держала большой запотевший металлический кувшин, ручки которого были обернуты полотенцами.
— Еще горячей воды, миледи? — спросила она.
— Д–да, пожалуйста.
Девушка аккуратно подлила воду, и Эви глубже погрузилась в ванну.
— О–о–о, спасибо.
— Мне принести грелку, чтобы согреть кровать, миледи? — Закрытой сковородой на длинной ручке, наполненной тлеющими углями, проводили между простынями перед сном. Эви утвердительно кивнула.
Горничная ушла, а Эви сидела в ванне, пока вода не начала остывать. Она неохотно выбралась из ванны и вытерлась насухо. Мысль о том, чтобы снова лечь спать одной, наполняла её грустью. Эви старалась не тосковать по Сент–Винсенту. Но каждое утро она просыпалась в поисках его, а ее рука лежала поперек пустого места подле нее.
Сент–Винсент был полной противоположностью Эви… изящный, чётко говорящий, сдержанный и хладнокровный… и испорченный настолько, что, по общему мнению, должен быть просто ужасным мужем.
Никто, кроме Эви, не знал, каким нежным и любящим был он на самом деле. Конечно, его друзья, Уэстклиф и мистер Хант, знали, что Сент–Винсент изменился к лучшему. И он прекрасно справлялся с работой, управляя игорным домом, который Эви унаследовала от отца, и восстанавливая пошатнувшуюся империю, но при этом относясь к взятым на себя обязательствам с элегантной небрежностью
Тем не менее, с таинственной улыбкой подумала она, он всё ещё был негодником.
Стоя возле ванны, Эви вытерлась и надела бархатный халат, застегивавшийся спереди на пуговицы. Она услышала, как снова открылась дверь.
— Вернулись с–согреть кровать? — спросила она.
Но голос, который ей ответил, принадлежал не горничной.
— Собственно говоря… да.
Эви застыла, услышав низкий вкрадчивый голос.
— Я столкнулся с горничной на лестнице и сказал, что сегодня ее услуги не потребуются, — продолжил он. — Если я в чем–то и преуспел, — сказал я ей, — так это в согревании постели моей жены.
Эви суматошно пыталась отодвинуть ширму, едва не опрокинув её.
