обладает какой-то дьявольской силой. Однако они и предположить не могли, какие чудеса им еще предстоит увидеть. Воспоминания об этой встрече ранним сырым утром посредине черной реки, бесшумно несущей свои холодные воды, будут преследовать полицейских до конца жизни.
Как только они вскинули пистолеты, собираясь пристрелить девчонку и ее ужасную обезьяну, глаза Элли вспыхнули, словно раскаленные угли, а бледная кожа начала светиться, как будто внутри у нее зажглась яркая лампочка. Полицейские почувствовали странное жжение в кончиках пальцев и ладонях; казалось, энергия, которую излучал взгляд Элли, пронзает их насквозь, ускоряя ритм сердца и заставляя кровь быстрее нестись по жилам. Неожиданно пистолеты полицейских повели себя самым странным образом: они начали подрагивать и извиваться, как живые, словно оружие само пыталось выскочить из руки. Стоявшая перед ними девочка не произносила ни слова, она не двигалась и даже не моргала, просто с невозмутимым видом смотрела на них. Но полицейские не могли выстрелить в нее. Пистолеты отказывались целиться в Элли, хотя полицейские изо всех сил сжимали их обеими руками. И, прежде чем стражи порядка успели сообразить, что происходит, два пистолета оказались в руках у Элли, остальные полетели за борт. Потрясенные полицейские то смотрели на свои ладони, как будто впервые видели их, то переводили полный ужаса взгляд на Элли.
— Прочь с дороги, — спокойно произнесла Элли. Она сделала пару шагов вперед, постепенно продвигаясь к тому месту, где был перекинут трап, соединявший лодку спасателей и полицейский катер. — Иначе я всех вас убью.
Полицейские в страхе попятились, кое-кто даже косился за борт, прикидывая, не безопасней ли будет прыгнуть в ледяную воду, чем оставаться рядом с этим странным ребенком.
— Всем стоять! — заорал Горман, обращаясь к полицейским. — К тебе это тоже относится, — прошипел он, оборачиваясь к Элли, — Еще шаг, и твой брат, твой отец и твоя мама умрут. Около вашей квартиры в Барфорд-Норде дежурят мои люди. Стоит мне приказать, и они расстреляют всю твою семью. И в этом будешь виновата только ты, Элли!
Элли окаменела. У нее было такое чувство, будто Горман вонзил ей нож прямо в сердце.
— Ты же понимаешь, Элли, что никогда не сможешь вернуться домой, — Горман впился в нее взглядом.
— Но я просто хотела сообщить им, что жива, — едва слышно прошептала Элли, глядя на Гормана полными слез глазами, — И все. Я не выдам ваш Секрет, обещаю.
— Нет. Я сказал нет, — холодно повторил Горман. — Ты принадлежишь
— Ну, пожалуйста! — взмолилась Элли. — Позвольте мне повидаться с ними. Всего несколько минут. Я так соскучилась.
— Нет.
— Почему? — Слезы потекли по щекам Элли. — Почему я не могу повидаться со своими родителями? Что вам от меня нужно?!
— Скоро узнаешь, — сказал Горман.
— Пожалуйста! — Теперь Элли плакала навзрыд. — Почему вы не хотите сказать мне? Вы похитили меня, не разрешаете видеться с семьей, но ничего не объясняете! Пожалуйста!
— Нет! — злобно рявкнул Горман. — Скажу, когда сочту нужным. Решения здесь принимаю я.
Элли отвернулась и уставилась на воду, слезы душили ее. Все пропало. Неужели она серьезно полагала, что ей удастся сбежать от Мэла Гормана! Все тело Элли об мякло, пистолеты выпали из рук и с глухим стуком упали на палубу.
— Полезай вон туда. — Горман показал на большой гроб. — И уложи Пака во второй ящик, пока я не пристрелил его. Это послужило бы тебе хорошим уроком. Ты доставила мне массу неприятностей, Элли. Ты испортила мне отпуск.
Увидев на палубе два гроба — один побольше, для нее, и второй поменьше — для Пака, Элли содрогнулась. Костлявые пальцы Гормана впились ей в плечо.
— Нет! — вскрикнула Элли, когда Горман подтолкнул ее к гробу. Для ходячего скелета он оказался на удивление сильным, — Там нечем дышать. Мы задохнемся!
Мэл Горман схватил пистолет и прострелил несколько дырок в крышке гроба.
— Пожалуйста, — усмехнулся он, — вентиляционные отверстия. Ну, полезай.
У Элли дрожали руки, когда она гладила Пака по голове и шептала ласковые слова, успокаивая обезьянку. Это было ужасно. Пак смотрел на нее снизу вверх, его ясные глаза светились безграничным доверием, и Элли чувствовала себя предательницей. Бедняжка Пак! Когда Элли уложила его в гроб и опустила крышку, Пак начал тихонько подвывать от страха. По щекам Элли бежали слезы, когда она сама забиралась в гроб, внутри у нее всколыхнулось новое незнакомое чувство. Такого гнева и такой всепожирающей ненависти Элли не испытывала ни разу в жизни; это чувство росло и ворочалось в душе, наполняя Элли жаром, а нарастающий гул в ушах напоминал отдаленный шум водопада.
Горман стоял между двумя гробами и задумчиво смотрел на лежавшую перед ним Элли. В душе у него тоже возникло новое чувство, или, по крайней мере, он давно не чувствовал ничего подобного. Горман ощущал некое подобие радости. Он снова заполучил Элли — целую и невредимую; а значит, время и деньги, которые он на нее потратил, не пропали даром. И главное, теперь Горман знал, как управлять девчонкой: стоит пригрозить, что он убьет обезьяну и уничтожит дорогих ее сердцу людей, и маленькая упрямица выполнит любой его приказ.
— Скоро все наладится, — почти ласково произнес Горман. — Через несколько недель у тебя появятся новые друзья, на «Снежной королеве» будет не так скучно.
— Вы собираетесь украсть еще сотню-другую детей? — спросила Элли, поглядывая на Гормана снизу вверх. — Неужели тех двоих, которых умерли на вашей «Снежной королеве», вам мало?
Угли ненависти, тлевшие в душе Элли, превратились в пылающее пламя, кровь в висках пульсировала все быстрее и быстрее, гул в ушах превратился в злобное рычание близкого зверя, и этот зверь выпустил когти, готовясь к прыжку.
— Сотня-другая детей меня не устроит, — серьезно сказал Горман. — Мне понадобится больше, намного больше. Когда-нибудь ты поймешь, зачем.
— Надеюсь, что нет, — горько усмехнулась Элли, — Потому что, если я
— Твои сверстники сами захотят прийти ко мне, — уверенно продолжил Горман, — Они будут умолять меня дать им работу.
Элли пристально смотрела на Гормана, всей душой желая ему смерти. Элли казалось, что ее полные ненависти глаза излучают два острых луча, которые пронзают Гормана насквозь. В течение нескольких секунд Горман с невозмутимым видом смотрел на Элли, он даже слегка улыбался, довольный собой. Элли не думала, что ее взгляд может причинить Горману вред, она даже не догадывалась, что способна на такое, поэтому, когда Горман болезненно вздрогнул и отпрянул назад, Элли даже в голову не пришло, что причиной этому был ее испепеляющий взгляд. Горман сдавленно охнул и широко разинул рот, по тощему телу старика пробежала судорога, словно его ударило током, затем из правой ноздри потекла тоненькая струйка крови. Громко клацнув зубами, Горман с трудом сомкнул сведенные судорогой челюсти. Взгляд черных глаз Элли, словно магнит, был прикован к голове Гормана. Теперь она и сама чувствовала это и попыталась отвести глаза, неожиданно поняв, что происходит. Горман тоже понимал это. Он ясно слышал рев зверя, проснувшегося в душе Элли, ощущал клокочущую в ней ярость, которая, словно луч лазера, вспарывала его мозг. Боль была невыносимой, за всю свою долгую жизнь Мэл Горман не испытывал ничего подобного.
— Закройте крышку, — прохрипел он. Горман покачнулся, и, если бы стоявший позади полицейский не подхватил его, старик рухнул бы на палубу. — Быстрее!
Полицейские захлопнули крышку гроба.
Последнее, что видела Элли, — бледное, перекошенное от ужаса лицо Гормана. В течение последующих нескольких недель этот образ преследовал ее днем и ночью.
ГЛАВА 4
