Мозаика жизни

—Я всего лишь напомнил тебе, — спокойно произнес Люк, но видно было, что он еле сдер­живал гнев, — о предупреждении доктора Пор­тера. Дженни нужно отдохнуть и набраться сил.

—Ей нужно, — подчеркнул Чад, — узнать правду. И чем раньше она ее узнает, тем лучше для каждого.

Люк вытер рот полотняной салфеткой.

—Я не собираюсь с тобой пререкаться. Се­годня. Если хочешь повыяснять отношения, буду счастлив, братишка, выполнить твое жела­ние. Завтра. Высоко в горах, где мы будем одни. Но я не желаю впутывать в это Дженни. Не те­перь, когда все для нее ново и странно.

Несколько минут все молчали.

Дженни чувствовала себя зрителем пьесы, которую Люк и Чад словно разыгрывали перед ней на сцене. Будто какой-то таинственный писатель состряпал историю, ее историю, а она лишь наблюдала за происходившим.

Мысль о том, что именно она вбила клин между братьями, вызывала в ней отвращение. Необходимо знать правду! Что происходило в доме до несчастного случая, когда она упала с горы? И неважно, в каком ужасном свете она предстанет при этом. Она не собирается и даль­ше быть причиной ссор между Люком и Ча­дом.

Дженни взяла стакан с холодным чаем и сделала глоток. Мелькнула горькая мысль, что борьба только начинается и не видно выхода. В особенности теперь, когда она и ее ребенок словно с завязанными глазами стоят между братьями.

Люк и Чад постарались далее вести вежли­вый разговор, обсуждая работу по прокладке лыжных трасс. Дженни пыталась внимательно их слушать, но постоянная мысль о ребенке вызывала вопросы, на которые необходимо бы­ло получить ответы. И немедленно.

Был ли ее малыш зачат в браке? Или это плод тайной связи?

Полная тишина, повисшая над столом, вер­нула ее к реальности. Моргая, она переводила взгляд с Люка на Чада и снова на Люка. Оба, очевидно, заметили, что Дженни далеко уне­слась от них, погрузившись в свои мысли. На лице мужа она прочла ласковое понимание, а от взгляда деверя ей стало неуютно.

—А сейчас пирог и кофе. — Люк постарался сгладить неловкость момента, встав и начав со­бирать тарелки.

Дженни поднялась, но Люк похлопал ее по руке.

—Сиди спокойно. Через минуту я вернусь.

Он вышел из комнаты, унося грязную посу­ду. Дженни смотрела на Чада, который и не шелохнулся, чтобы помочь убрать со стола.

—Хочу тебя предупредить, не верь тому, что брату вздумается рассказывать обо мне, — на­ клонившись к ней, начал Чад, как только Люк вышел.

—Он не говорил о тебе ни единого слова. — Она чуть вздернула голову.

—О, он еще наговорит! Уверен. — Чад ле­ниво откинулся на спинку стула. — В том, что касается меня, у Люка твердое мнение. — Он стал похож на обиженного щенка. У Дженни даже возникло впечатление, что ему хочется, чтобы она пожалела его. — Всегда помни, — продолжал он, — что каждое его слово вызвано ревностью.

От такого откровенного намека она залилась краской.

—Я поставил тебя в неловкое положение? — усмехнулся он.

—Боюсь, Чад, — Дженни вздернула подбо­родок, — что единственный человек, который ставит меня в неловкое положение, — это… я сама.

—Ты всегда отвечала за свои поступки, — заметил он, взял стакан, но не донес его до рта. — Но не позволяй себе слишком волно­ваться из-за… своего положения. Впрочем, у Люка тоже есть секреты.

—А ты не думаешь, — она, сощурившись, уставилась на деверя, — что Люк собирается рассказать мне обо всех секретах?

— Рассказать? — Чад усмехнулся еще раз.

Перед мысленным взором Дженни возникло лицо мужа. Когда они разговаривали в спальне, он казался ей таким искренним, таким забот­ливым. Она даже сказала, что доверяет ему. А теперь выяснилось, что у него тоже могут быть от нее секреты.

—А я, — Чад катал во рту кубик льда из чая, — отвечу на любой твой вопрос и скажу только правду. Ты можешь доверять мне, Джен­ни.

Ее обдало холодом, точно от арктического ветра. Застыла кровь. То же самое меньше часа назад говорил Люк. Остается лишь выбрать, кому из них она может доверять. А если и тот и другой лгут ей?

—Не так уж давно, — Чад помедлил ровно столько, сколько понадобилось, чтобы чувствен­но пососать кубик льда во рту, — ты полностью доверялась мне.

Сексуальное значение его слов не вызывало сомнений. Неужели ее и вправду влекло к Ча­ду? Неужели они водили Люка за нос? От этой мысли, что она участвовала в этой игре, у Джен­ни свело судорогой желудок. Ее передернуло, когда Чад громко захрустел кубиком льда.

—Спрашивай у меня, — нежно убеждал ее он, — обо всем, о чем хочешь знать. И я скажу тебе правду. Настоящую правду.

Внезапно ее всю затрясло. Страх, притаив­шийся где-то в глубине души, словно вырвался наружу. Нет, она не боялась Чада. Она боялась того, что он может ей сказать.

Ей казалось, что она уже готова. Что она может храбро встретиться с Люком и Чадом. Какая ошибка! Она совершенно не готова. Она даже близко не подошла к такому состоянию, чтобы отделить факты от выдумок, правду от лжи. А ведь еще придется иметь дело и с сек­ретами Люка!..

От ледяной паники, охватившей ее, она вся сжалась. Надо бежать! В какой-то безопасный уголок. Но куда?

—Пожалуйста, извинись за меня перед Лю­ком, — прерывающимся шепотом попросила она, отодвинула стул и встала.

* * *

Люк принес поднос, нагруженный чашками, десертными тарелками, кофейником с только что приготовленным кофе и лимонным пирогом Мэри.

Тело его превратилось в натянутую тетиву, когда он увидел, что брат сидит за столом один.

—Где Дженни?

Чад ответил своей обычной самодовольной ухмылкой, вызвавшей адскую вспышку гнева у брата.

—По-моему, ей не до десерта, — пояснил Чад.

—Что ты ей сказал?! — Чашки зазвенели, когда Люк со всего маху опустил поднос на стол. Он скрипнул зубами, увидев на лице Чада хорошо отрепетированное выражение безмятеж­ности и невинности.

—Я ничего не сказал, — парировал тот. — Ничего, что могло бы огорчить ее.

—Проклятье! Я же просил тебя оставить ее в покое! Дай человеку несколько дней, чтобы она пришла в себя. — Понимая, что не в нату­ре брата кому-нибудь что-то давать, Люк пока­чал головой и пробормотал: — И в кого только ты такой уродился?

Вопрос предполагал и ответ: потому что Чад — эгоистичный подонок. Именно так ему хотелось назвать брата. Но Люк заставил себя сдержаться. В который раз он сдерживался, не­навидя себя за это.

—Я только предложил ответить на любой ее вопрос. — Безмятежное выражение на лице Ча­да сменилось обиженным.

—Кофе попьешь без меня! — В Люке нарас­тало раздражение. Он составил все принесен­ное, кроме кофейника и одной чашки, на стол. Потом отрезал кусок пирога, положил на тарел­ку и добавил к чашке. После этого поднял под­нос и направился к двери.

—Куда ты?

—Наверх!

—Но… Дженни просила передать извинение. Она не хочет никакого пирога.

Подавленный гнев рвался наружу. Люк глу­боко вздохнул и сосчитал до трех.