насколько позволяла привязь. Бедная Мист все еще надеялась скрыться среди деревьев.
Нилен старалась не обращать внимания на нависшего над ней скалтума, который все время облизывал узкие губы длинным черным языком. Второй страж, свободный от обязанностей, пошел доедать остатки жеребца. Хруст костей и жадное чавканье заставили нюмфаю прикрыть хотя бы глаза.
Она все продолжала расковыривать кору ногтями, почти специально причиняя себе боль, лишь бы отвлечься и не кричать от ужаса перед нависшим над ней чудовищем. Эти твари, уверенные в своей силе, даже не потрудились связать ее. Что ж, в этом они, пожалуй, правы, ибо быстры и проворны, как змеи, сильны, как львы, и глаза их остры даже в темноте. Спасения для маленькой женщины не было.
Нюмфая ждала, глядя на переплетенный корнями вход в пещеру.
Рокингем предал ее, но, несмотря на ненависть к этому мерзавцу, она все же надеялась, что он действительно спас хотя бы сайлура. А если он еще и сумеет найти в лабиринтах подземелья Крала и огра и предупредить их, они тоже найдут какой-нибудь выход и снова ускользнут из когтей преследователей. Значит, ее смерть не пройдет даром. Так, по крайней мере, хотелось ей надеяться.
Нилен вздохнула. Она должна поддерживать обман Рокингема до тех пор, пока возможно. Пусть эти скалтумы думают, что она и вправду сестра той девочки, которую они ищут. Это пока дарует ей жизнь и держит чудовищ вдалеке от домика старика.
Нюмфая верила, что Эррил с ребенком и стариком все-таки выскочили из дома и теперь уже далеко отсюда. И чем дольше она будет поддерживать подлый обман, тем больше шансов спастись у всех остальных. И Нилен прикусила губы и приготовилась ждать и жить столько, сколько отпущено судьбой.
Скалтум, видимо, увидел, что женщина неотрывно смотрит на вход в пещеру.
— Не бойссся, малышка, сссессстрица твоя ссскоро придет, — рассмеялось чудовище. — Какая сссладкая вссстреча ждет вассс! Я даже разрешу вам обнятьссся!
Нилен ничего не ответила и только отвернулась, чтобы скалтум не прочел на ее лице страха. Он может убить ее, но развлечения она ему не доставит.
Ногти ее, наконец, прорвали кору и добрались до мягкого тела дерева. Она положила на него пальцы, и боль в них тотчас утихла от прохлады и неги. Над далекими Зубами все еще полыхали молнии, и раскатисто гремел гром. Буря, которую так торжественно предвещали черные тучи, грянула, и эта буря потрясет основание всего мира. Нилен отвела глаза от небесного сражения и стала готовиться. Дух дерева был уже близко.
Что ж, как только скалтум приблизится к ней, она сумеет достойно его встретить!
Елена скорчилась у стены. Тьма была такой плотной, что девочка, казалось, физически ощущала ее тяжесть своей кожей. И если бы не теплая дядина рука на плече, можно было подумать, будто она в настоящей преисподней, где о свете невозможно даже подумать. Девушка и вообразить себе не могла такого мрака. Но глаза не закрывались и все искали хотя бы какой-нибудь лучик света.
Рука Бола вдруг соскользнула с ее плеч, оставив Елену совсем одну, и только камень под ногами еще как-то связывал ее с реальным миром. Даже боль в правой руке совершенно прошла вместе с исчезновением света. Девушка сама обняла себя за плечи, только сейчас пожалев о том, что лунный сокол тоже ее оставил. Ах, если бы сейчас вспыхнул его свет!
И тут — словно боги услышали ее — в глубине зала действительно появился свет. Елена даже опешила и в первое мгновение, ослепленная, не могла понять, откуда он. Но потом поняла, что это дядя Бол поднял фонарь и выкрутил фитиль до упора, ибо никто уже не думал ни о каком масле.
При свете фонаря Елена разглядела неподалеку Эррила, поднимающего с пола железный кулачок. Какое-то время старый воин смотрел на него со странным выражением на окаменевшем лице, а потом бережно положил в карман.
Но стоило девочке отвести глаза, как в глубине зала она увидела такое, от чего крик застыл у нее на губах. Масса гоблинов визжала и каталась вокруг распростертого на полу тела сумасшедшего мастера Риалто. Тот лежал лицом вниз, и единственная его рука была протянута к тому месту, где только что стояла статуя. Старик не двигался и, кажется, не дышал. Какой-то маленький гоблин приподнял его руку, и та мертвым грузом повисла в его когтях. Гоблин уронил руку и в ужасе бросился прочь.
Теперь тело Риалто заметил и Эррил и шагнул в его сторону.
— Не надо, Эррил. Он мертв, — произнес Бол. — Его поддерживал только свет мальчика, а как только ушла магия, кончилась и его жизнь. И, судя по поведению гоблинов, нам сейчас лучше его не трогать.
Эррил согласно кивнул и взял у Бола меч, который, даже не обдаваемый магическим светом, вдруг засиял сильнее и ярче фонаря. На его лезвии плясали переливы и вспышки.
— Можно попробовать вернуться тем же путем, что и пришли, — предложил Эррил. — Гоблинов там мало.
— Но не забывайте, что любое наше действие может быть истолковано ими неверно и возбудить агрессию. Они только что видели исчезновение статуи, а Риалто, которого они так обожали, лежит теперь бездыханным. — Бол кивнул в сторону нескольких гоблинов, уже тянувших к ним свои когти: — И в обоих этих потерях они обвинят нас.
— В таком случае, чем быстрее мы исчезнем, тем лучше, — Эррил жестом подозвал девочку. — Надо их как-то отвлечь. Ну, например, занять их внимание хотя бы на минуту так, чтобы мы успели ускользнуть незамеченными.
Елена согласно кивнула, правда, не понимая, чего именно хочет Эррил от нее.
Но Болу не понравился такой план, и он упорно не сводил глаз с окружающих их гоблинов:
— Думаю, что в таком состоянии дразнить их незачем, они и так сейчас взволнованы безмерно. Может начаться паника, и тогда…
— Но если мы не поспешим, то запросто окажемся в их желудках, — Эррил опустился перед Еленой на одно колено и высоко поднял меч.
— Ну, дитя, еще недавно я научил тебя, как вылечить старика, а теперь пришла пора показать тебе еще один магический трюк.
Елена вся съежилась, и губы ее пересохли. Сердце сжалось в кулачок, подобный тому, какой был у пропавшего мальчика. Магия страшила девушку больше когтей и зубов гоблинов:
— Неужели нет никакого иного выхода? Может быть, дядя прав? Пусть они просто успокоятся, и мы как-нибудь выберемся…
Но шипение вокруг уже начинало переходить в истерический визг, и зал все больше заполнялся гоблинами, хлынувшими из обоих проходов. Их испарения наполняли зал запахом страха, а те, что стояли ближе к телу мастера, вдруг дружно затопали левыми копытцами. Скоро таким же образом топала уже вся зала, и топот этот грозным эхом разносился далеко вокруг. Красные глаза горели все жарче.
— Пожалуй, Эррил все же прав, — прошептал Бол.
И девочка увидела, как оба взрослых мужчины с надеждой смотрели на нее. Сердце Елены стучало в один лад с бешеным топаньем гоблинов, и с трудом ворочая языком, девочка согласилась:
— Я попробую.
— Молодец! — Эррил снова передал меч Болу. — Не спускайте с него глаз. Его, они, кажется, еще уважают. — Бол угрожающе поднял лезвие, а Эррил крепко взял Елену за правую руку. Из пальцев старого воина в нее входили решительность и сила, но голос Эррила был тих и спокоен. И ему девочка верила больше, чем мечу.
— Это сработает, Елена. Поверь мне. Магия тесно связана со светом. Ты сама видела это на примере статуи Динала, а также на примере того, как на твою силу влияет солнечный или лунный свет. И сердце твое знает это.
Елена кивнула.
— И одним из простейших магических действий всегда было выявление присутствия, наличия силы.
Елена смешалась и скосила глаза в сторону.
— Магия тайно течет в твоей крови, во всем теле, но только красная рука указывает на то, что ты обладаешь этой великой духовной мощью. Магия, как пламя из фонаря, желает вырваться из тебя, вырваться и явить себя. Но как створка фонаря преграждает путь огню, так и твое тело держит магию в узде. Сейчас я покажу тебе, как можно приоткрыть дверцу и выпустить наружу силу.
Елена вспомнила, что случилось, когда она уже позволила себе один раз выпустить магию наружу, — и ее родители оказались заживо сожженными.
