не справимся своими силами.
Мишель потянулась к нимфаи и кивнула, на ее лице отразилось страдание. Она была слишком слаба, чтобы говорить.
— Я не понимаю, — проговорил Тайрус. — Что происходит?
Нилан указала на топор горца.
— Она хочет, чтобы мы освободили Крала с помощью ее кожи.
Испуганный Мерик, наконец, все понял. Он слышал откровения дварфского короля об иллгардской природе Крала. Горец был связан с черной энергией, которая позволяла ему принимать облик зверя, чья шкура обвивала его топор. Мишель хотела отдать свою кожу горцу, а вместе с ней и силурианскую способность к трансформации.
— Но он иллгард, — возразил Тайрус.
— И один из тех, кто ненавидит дварфов и их замыслы, равно как и все мы, — сказал Мерик, размышляя над планом Мишель. — Освободи его, и он разрушит все на своем пути.
— Включая нас, — добавил Тайрус.
Мишель шевельнулась, прося мрилианского принца наклониться ниже. Он приложил ухо к ее губам, затем выпрямился, став еще бледнее, чем был раньше.
— Что она сказала? — спросил Могвид, стоящий в стороне и сжимающий в руке один из мечей Мишель.
— Пророчество, — проговорил Тайрус. — Та, которая отдаст свою кровь для спасения Западных Территорий.
— Что это значит? — спросил Мерик.
— Это то, что я рассказал ей по пути в Порт Рауль. Я отправился туда из-за предсказаний отца, чтобы собрать вас всех здесь: трех оборотней и женщину, которая одновременно Дро и не Дро.
— Мишель, — пробормотал Мерик.
Тайрус взял ее за руку.
— Мой отец сказал, что ее кровь станет ключом для спасения страны от разложения. Она считает, это пророчество сбылось.
Все замолчали.
Тайрус протянул руку Нилан. Она поняла, чего он просил, и вложила кинжал в его ладонь. Он склонился над Мишель.
— Это было пророчество моего отца.
Мишель вздохнула. Наконец-то ее поняли.
Как только кровь в горле начала душить ее, она закрыла глаза, готовясь к боли. Это продлится недолго. В эти последние мгновения она молила о прощении. Она стольких уничтожила во имя Аласии. Лица сотен существ, погубленных ею, — одни прощались с жизнью добровольно, другие не успевали подумать о смерти, — промелькнули перед ее мысленным взором: дети, женщины, старики. Множество. По ее щекам покатились слезы — не от боли, причиняемой ранами, а от пустоты, образовавшейся в душе.
— Мишель… — Имя прошептали прямо ей в ухо. Она слишком устала, чтобы открывать глаза. Она и так узнала этот голос. Лорд Тайрус.
— Ты готова?
Мишель кивнула, несмотря на беспокойство.
— Мишель…
«Начинай уже», — подумала она, приоткрывая глаза.
Лицо Тайруса склонилось над ней. Он смотрел прямо в ее глаза. Она удивилась, увидев в его глазах слезы. Он был безжалостным пиратом, забравшим тысячи жизней. Его слезы капали ей на лицо.
— Я освобождаю тебя от долга. Ты честно служила нашей семье.
Она почувствовала успокоение от его слов и улыбнулась, вновь закрывая глаза.
Живот пронзила острая боль, когда лезвие проникло в него. Мишель начала задыхаться, но внезапно ощутила на своих губах прикосновение губ принца, крепко прижавших ее, забирающих боль. На короткое мгновение время остановилось, боль и кровь отступили на задний план. Она разрыдалась.
— Я люблю тебя, — прошептал Тайрус, чуть разжав губы.
В этот момент она поняла, что принц говорил правду. Пустота в ее душе заполнилась теплотой и любовью. Затем, испытав приступ сладкой боли, она покинула этот мир.
Нилан видела, как Тайрус выпустил Мишель из объятий. Во время поцелуя она сменила облик дварфа на знакомую длинноногую Дро. Тайрус вскочил с криком, затем молча обернулся, держа в руке большую полосу содранной кожи.
Он подполз к брошенному топору Крала и положил его себе на колени. Свесив голову, он обмотал кожу вокруг топорища.
— Прости… — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.
Нилан встала, оставив его наедине с собой.
— Думаю, подействует, — проговорил Мерик, вглядываясь в конец тронного зала.
Нилан посмотрела сквозь клубящиеся ветры, моля о том, чтобы жертва Мишель была не напрасна.
Нагой, закованный в цепи. Крал ссутулился, не видя ничего вокруг, не слыша приказаний. Какая-то часть сознания понимала, что дварфы готовятся к последней атаке на его старых товарищей. Но волнения не было. Все надежды на освобождение своего родового замка от разлагающих сил утратились.
Медленно, сквозь пелену отчаяния, он вдруг почувствовал прилив энергии, будто на сухие щенки подбросили искру. Крал узнал это чувство. Он с ревом поднялся на ноги, стремясь добраться до топора.
Да!
Он чувствовал источник силы — новую кожу, позволяющую ему пробудить внутри себя зверя. Горец прислушался к темной магии, — и мгновенно узнал, что за кожа разожгла его огонь. Силура… Он оглядел зал и увидел собравшихся товарищей. Тайрус держал в руке топор и следил за ним. Глаза принца блестели от слез.
— Мишель, — пробормотал Крал, понимая, что произошло.
Он взглянул на оковы, сцепляющие его запястья и лодыжки. Расправив плоть, он высвободился. Железные цени с лязгом упали на пол.
Шум привлек внимание дварфского короля, стоящего перед белым гранитным троном. Глаза коренастого существа округлились, когда Крал избавился от цепей.
— Сейчас я получу назад свой трон, — холодно проговорил Крал. Он принял облик снежного леопарда: покалывая кожу, проступил мех, вытянулись когти, раны затянулись, мускулы уплотнились, обретая сильные, гладкие формы лесной кошки. Крал выбрал эту форму в честь Мишель. Она принадлежала роду Дро, и леопард был их геральдическим символом. Будет справедливо, если именно кошка с северных гор очистит это место от зла.
Прежде чем королевские охранники смогли предпринять что-либо, леопард кинулся на старого дварфа, отрывая поднятую для защиты руку. Дварф завопил от боли и неожиданности, падая на Ледяной Трон.
— Нет! Мы служим одному Хозяину!
Крал раскрыл часть в мрачной усмешке, обнажая длинные клыки.
— Нет! — верещал король в ужасе.
Крал метнулся вперед, прорезая холл диким ревом и вонзая в дварфа свои когти. Король съежился. Крал чувствовал его страх, слышал громкое биение двух сердец своей жертвы.
— Пожалуйста…
Ревом провозглашая свою победу, Крал вцепился в горло дварфскому королю. Горячая кровь оросила белый гранит. Он попробовал ее на вкус. Рот жертвы открылся и тут же закрылся вновь; живой блеск в глазах померк.
Удовлетворившись, Крал отбросил мертвое тело в сторону и взобрался на трон, сжавшись в нем с
