пустой стены отворилась, оказавшись потайной дверью. Он выхватил факел из канделябра.
— Сюда! Это недалеко.
Принц, пригнувшись, переступил через порог и закрыл за всеми вход, продолжая путь.
Мерик и Нилан следовали за ним. За дверью открылся длинный узкий коридор. Он тянулся строго по прямой. Все следовали за мерцающим огоньком бегущего впереди Тайруса. Казалось, этому не будет конца. Коридор завершался пустой гранитной стеной — тупиком.
Когда все собрались, Тайрус наклонился и поднял с пола что-то блестящее. Он повертел вещь в руках. Это была простая золотая диадема, ничем не украшенная, за исключением вкрапления гладкого черного гранита в виде маленькой звезды. Пальцы Тайруса задрожали.
Мишель опознала выброшенную вещь.
— Корона, — проговорила она тихо. — Корона замка Мрил.
— Корона отца, — ответил Тайрус. Он взглянул на пустую стену. — Он шел этой дорогой.
— После поражения он, должно быть, пытался сбежать. Последний отчаянный поступок. — Мишель печально покачала головой.
Слезы заволокли глаза принца. Он зажал в одной руке корону и подошел к голой стене, приложившись к ней другой рукой.
— И ему не удалось. — Тайрус обернулся к Нилан. — За этой стеной лежит Зловещий Лес. Ты говорила, что знаешь, зачем был построен этот тайный ход. Я тоже хочу это знать. Мой отец шел этим путем, и это привело его к гибели… даже хуже. Почему мы должны верить тебе?
Нилан обратила взгляд в пол. Мерик взял ее за локоть.
— Расскажи им.
— Открой дверь, и я скажу все.
Могвид придвинулся ближе.
— Это безопасно?
— Пока у меня есть лютня, ничто нам не угрожает.
Тайрус некоторое время колебался, затем подошел к стене и положил руку на ее поверхность. В одно мгновение его рука стала такой же черной, как гранит, и потонула в его глубинах. Мерик наблюдал, как принц сосредоточенно передвигал своими погруженными в гранит пальцами, словно нащупывая что-то внутри скалы.
Раздался громкий щелчок. Тайрус тяжело вздохнул и выдернул свою руку из скалы.
— Запор был слишком стар, — только и проговорил он.
Плечом Тайрус навалился на стену, и в ней отворилась дверь, подвешенная с внешней стороны. Подняв факел, Тайрус шагнул через проход прямо в темноту ночи.
Остальные последовали за ним, ступив с каменного пола на мягкую глинистую почву.
Перед ними простирался темный Зловещий Лес. Гигантские стволы возвышались до самого неба, затемненные скрюченными безжизненными ветвями. Массивные корни, выступающие глыбами, образовывали древесные лабиринты покрытых корой арок и колоннад. Под ними жались заросли пожухлого папоротника и колючего кустарника.
Лес безмолвствовал. Ни одной птицы не щебетало, ни одного насекомого не было слышно.
Тайрус повернулся к Нилан.
— Что за секрет про Зловещий Лес ты хранишь?
— Я знаю все его секреты, — мягко проговорила Нилан. Она прошла вперед, вглядываясь в толщу леса, со слезами на щеках. Затем она обернулась и посмотрела всем в глаза, подняв руку и обведя ею всю окружность леса. — Это мой дом. Это Локаихера.
Никто не проронил ни слова, ошеломленные новостью.
— Твой дом? — недоверчиво переспросила Мишель.
Нилан кивнула.
— А призраки? — холодно спросил Тайрус. — Ужас?
Нилан опустила голову.
— Это последние представители моего народа.
Тайрус двинулся к ней, его глаза наполнились жаждой крови, но Мишель остановила его.
— Позволь ей договорить.
— Много веков назад, — глухо продолжила Нилан, не поднимая головы, — задолго до того, как люди явились на эти берега, леса Локаихеры простирались от берега до берега. Будучи весьма высокомерными, мы пытались перестроить всю землю, сметая горы, чтобы посадить как можно больше деревьев. Но однажды ветром принесло великую болезнь для растений. Деревья начали искривляться и умирать, листья опадать. Изменения коснулись и нимфаи, связанных с этими деревьями. Когда древесная песня их родных деревьев исказилась, души моих сестер вырвались из плотской оболочки и превратились в безумных призраков, в Ужас.
— Но почему это произошло? — спросила Мишель. — Откуда взялась эта болезнь?
Нилан виновато взглянула на Мерика.
— Из-за своей надменности мы винили во всем эльфов, считая, что это они предали нас. Но сейчас я точно знаю. Это была сама Земля, возмутившаяся нашими попытками перекроить естественный замысел. Мы стали слишком спесивы и были наказаны за это. Мор уничтожал наши леса, пока не остался этот маленький клочок земли на северной окраине.
— А остатки пораженного леса? — мягко спросила Мишель. — Где они?
Голос Нилан стал глуше.
— Мы сожгли его. Своими собственными руками мы подожги больные деревья, надеясь выжечь болезнь, пока она не добралась до этого последнего лесного оплота. Во время сильнейших пожаров облака пепла заслонили от нас солнце на несколько лун. — Нилан протерла глаза. — Но постепенно на разрушенных до основания землях пустила корни новая поросль, и из пепла возникли зеленые стебли. Когда этот новый лес обрел форму, образовались Северная и Южная Стены, окружившие Западные Территории, подчиняясь воле Земли защищать и лелеять эту цветущую поросль. Веками прорастали Западные Территории, рожденные из нашего огня.
— А ваша собственная долина?
— Наши усилия не оправдались. Мы не смогли изгнать мор. Отделенные стеной, наши деревья продолжали умирать, пока не осталась одна крохотная рощица. К этому времени на землях Аласии поселились люди. Магия чайрикских магов помогла нам выстоять. Эта новая магия вытеснила мор и поставила окружающий нас Ужас в безвыходное положение. Но с исчезновением Чи мы вновь стали беззащитны. Мор вернулся, чтобы уничтожить наши последние деревья. Ужас стал сильнее. Северная Стена стала убежищем Дро, союзников Земли, которым было поручено охранять Западные Территории от вторжения Ужаса. Последние из моих сестер присоединились к Дро и их королям. — Нилан бросила взгляд на Тайруса. — Вот откуда взялся секретный ход. Это неписаный договор между нашими народами. — Нилан повернулась в сторону леса. — В конечном счете, осталось лишь мое дерево, единственное выжившее. Из его сердца была вырезана лютня, и с помощью остатков чайрикской магии связанный с деревом дух был водворен в древесину лютни и защищен от мора, позволяя мне передвигаться по землям Аласии в поисках лекарства.
Мишель подошла и тронула нимфаи за плечо.
— Мне жаль, Нилан.
Тайруса, казалось, убедила ее история. Его глаза оставались темными.
— И эти призраки, болезненные души твоих предков, позволят нам пройти?
Нилан подняла лютню.
— Чистая песня леса поставит их в безвыходное положение.
Мерик выдвинулся вперед.
— Так же, как лютня прогнала Ужас, закабаливший твоего отца, Тайрус.
— Призраки моего народа не могут выстоять против старых песен, напоминающих им об Истинной Долине. Это вынуждает их обратиться к весьма горьким воспоминаниям. Они не посмеют приблизиться к нам. Обещаю.
Лицо Тайруса оставалось непроницаемым, когда он закрывал потайную дверь.
