– Ты можешь формулировать вопрос как угодно, ответ от этого не изменится. У Пита нет рака. А теперь извини, мне нужно спешить к пациентам с настоящими болезнями.
«Бет ведет себя очень странно, – решила Стелла. – Уж не заболела ли она?»
Она встретилась с Биллом и Энн час спустя в магазине внизу. Энн держала в руках большой пакет. Билл шел следом с несчастным видом – он не любил больницы.
– Вот ты где, Стелла! – воскликнула Энн. – Мы только что от Пита. Он спит. Твоя подруга, доктор, была с ним.
– Бет? Странно. Я только что проводила ее в клинику, а она в другом корпусе…
Стелла тряхнула головой, решив, что не стоит об этом задумываться. Может быть, Бет шла к пациенту, лежащему в том же корпусе, что и Пит.
– Что случилось с Питом? – с тревогой спросила Энн. – Мы ведь так ничего толком и не знаем.
Стелла пересказала свекрови версию, изложенную Бет, добавив от себя несколько деталей, чтобы сделать рассказ более интересным.
– А что в пакете? – спросила она у Энн.
– Я и забыла! Здесь одежда Пита, в которой его привезли. Мне отдала медсестра.
Стелла рассеянно взяла пакет.
– Посмотрю, что с ней можно сделать. Наверное, вещи безнадежно испорчены.
Она вытащила брюки, заботливо сложенные Энн, и с удивлением обнаружила, что на них нет ни пятнышка. «Странно», – подумала Стелла. Но еще более странным, необъяснимо странным было то, что, когда она оставила Пита с Бет, на нем были другие брюки…
Глава 19
– Пришли позлорадствовать, сэр?
Дин обошел вокруг бильярдного стола, делая вид, что прицеливается. Но Криса не обманул его сосредоточенный взгляд. За последние сутки он сам научился мастерски скрывать гнев и отчаяние и хорошо пони-. мал, что происходит на душе у бывшего ученика.
– Нет. Чему мне радоваться? Я потерял работу. На «учительской карьере можно ставить крест, а школу закрыли по моей вине.
Дин слегка опустил кий, и это было единственным знаком того, что он слушает. В следующую секунду он точным ударом загнал в лузу заказанный красный шар. Крис натер мелком свой кий и примерился к шарам, надеясь, что Дин не сразу догадается, какой он неумелый игрок.
– Возможно, это к лучшему, сэр. Крис нахмурился:
Что в этом может быть хорошего? Ты оказался здесь, а через полгода к тебе присоединится добрая половина школы.
Он ударил по шару, промахнулся и едва не проткнул кием сукно. Вокруг стола собралось несколько подростков. Крис понимал, что, если он проиграет партию, его поднимут на смех, а если выиграет, Дин потеряет авторитет среди ровесников. Но если бы он отказался от игры, его сочли бы трусом.
– И чья была идея сыграть в бильярд? – пробормотал он.
– Ваша, сэр, – откликнулся Дин. – Вы хотели показать мне, что у нас с вами много общего, что вы хороший парень.
– Неужели мои мотивы так очевидны? – сухо спросил Крис.
Дин отправил в лузу еще один шар.
– Только для того, кто с восьми лет находится под опекой разных социальных работников, полицейских и учителей.
– Извини, но я больше не собираюсь опекать тебя.
– А вы ничего другого не умеете. Вы никогда не пытались нас понять.
Дин начал методично забивать шары. Его агрессия возрастала с каждым метким ударом. Крис привык считать, что отсутствие самообладания было главной проблемой трудных подростков вроде Дина. Теперь он не был так уверен в этом.
– Возможно, я получил другое воспитание, но это не означает, что я не понимаю тебя.
Дин на миг поднял глаза перед очередным идеально выверенным ударом.
– А по-моему, означает.
– Значит, ты можешь уважать только тех, кто вырос в трущобах и угнал первую машину в семь лет?
– Да, вроде того, сэр, – подтвердил Дин, растягивая слова.
Крис нетерпеливо постучал кием по полу:
– Я не верю! Я помог многим мальчишкам вроде тебя исправиться, получить образование, устроиться на работу…
Дин скривился:
– Хотите похвастаться? Пожалуйста, только не рассчитывайте на аплодисменты.
Крис почувствовал, что оказался в тупике. Он пришел сюда с вполне определенной целью, но нелегко
