хекая при каждом ударе, как дровосек в лесу. Парень безвольно покачивал головой при каждом ударе и не сопротивлялся. Похоже, он тоже был без сознания и держался на ногах только благодаря непрерывному граду Валькиных ударов. Свежий снежок вокруг места побоища был густо забрызган кровью и еще чем-то бледно-желтым, вызывавшим во мне тошноту. В голове звенело и перед глазами все расплывалось в красных пятнах, но я сделал над собой усилие и шагнул вперед, испугавшись, что если я сейчас не оторву Вальку от этого парня, то он забьет его до смерти. Три раза я дергал Вальку за руку и кричал, чтобы он прекратил, но все было безуспешно. И только когда завыла милицейская сирена, и из-за угла выскочил Уазик с синей мигалкой, Валька остановился.
Из окошечка выглянул перепуганный продавец. Вспомнив, как он убежал в начале драки в глубь магазина, я подумал, что это он и вызвал милицию. Наверное, где-то там, внутри, у него есть телефон. И еще подумал, что завтра сообщат мне на работу, что я в пьяном виде затеял драку у ночного ларька, и мне стало совсем плохо.
Но я забыл, с кем имею дело. Когда из машины выскочили двое сержантов. Валька вынул из внутреннего кармана пиджака удостоверение и протянул в раскрытом виде одному из них. Тот прочитал, молча козырнул, кивнул напарнику на лежащих парней и сказал:
— Пойди, сообщи трезвякам по рации. Пусть заберут, у нас на них уже места нет.
Второй сержант молча повернулся, но первый окликнул его.
— Подожди. Забери-ка вот этого. — И указал на меня рукой. Я еще не успел открыть рот, как Валька поднял предостерегающе руку.
— Это со мной, сержант. Вот этих троих заберите, я позже зайду в отделение, помогу составить протокол. Вы из 112-го?
— Нет, из 96-го.
Валька кивнул головой.
— Хорошо. Пусть их затолкают в холодную. Проспятся, я потолкую с ними.
Второй сержант пробурчал вполголоса:
— Им не холодная, им врач нужен. Надо же так отделать…
Валька резко обернулся на его голос.
— Придержи язык, сержант. Ты, когда один против троих идешь, тоже силу удара рассчитываешь, или как?
Сержант угрюмо молчал, глядя в сторону. Валька повысил голос:
— Не слышу, сержант!
— Так точно.
Валька вскипел:
— Что, так точно?!
— Так точно, не рассчитываю…
Валька поиграл желваками, в упор глядя на сержанта, коротко махнул рукой и сказал, как отрезал:
— Занимайтесь своими обязанностями, сержант.
Тот козырнул, отчеканил: 'Есть!', — и трусцой побежал к машине.
Я смотрел широко раскрытыми глазами на все это и пытался сообразить: что же происходит? Валька, безо всякой необходимости, жестоко избил всех троих, а эти два сержанта так спокойно на это реагируют? Один попытался, было вяло протестовать, да и то сразу замолчал и послушно побежал выполнять приказание. В голове у меня это не укладывалось. Конечно же, я был зол на этих парней, о чем речь? Но ведь должна же быть мера? Неужели только за одну похабную фразу можно так спокойно и хладнокровно избить человека? Так или примерно так я рассуждал. За точность моих мыслей поручиться сейчас трудно. После удара в голове у меня все звенело, гремело, хлябало и раскачивалось, как товарный состав на стыках. А Валька, как ни в чем не бывало, хлопнул меня по плечу и спросил:
— Ну что, Игорек, шампанского-то возьмем?
Я промычал что-то неопределенное, и Валька это что-то расценил как согласие. Подойдя к окошечку магазина, он протянул деньги и коротко, тоном приказа, сказал:
— Шипучки.
Взяв бутылку и сдачу, он вернулся и со смехом потянул меня за рукав.
— Э-э-э, Игорек, да ты от страха совсем одеревенел. Ну, пойдем, пойдем. Все уже кончилось.
Я двинулся следом за ним, машинально переставляя ноги, все еще находясь под впечатлением происшедшего. Опомнился я только у самого дома. Покосившись на Валькино лицо, спокойное и непроницаемое, словно маска, я спросил:
— Валька, а нужно ли было так?
Похоже, я его недооценил, полагая, что он даже не думает ни о чем. Потому что в следующее мгновение он резко повернул меня к себе, схватив за отвороты плаща, и я в упор увидел его горящие яростью глаза. Голос его был резок и почему-то неприятен, с каким-то металлическим скрежетом.
— Ты спрашиваешь, нужно ли? Я отвечу тебе. Нужно! Нужно, потому что сойди им это с рук, в следующий раз они будут еще наглее и развязнее. Нужно, потому что на моем месте мог оказаться человек, не умеющий постоять за себя. Нужно, потому что этим человеком можешь оказаться ты, и я не хочу, чтобы ты выглядел так, как эти трое выглядели после моего урока. Нужно, потому что…
Он скрипнул зубами и замолчал, только сверлил меня своими горящими глазами и в этот момент был поразительно похож на озлобленного волка с вздыбленным загривком. И было в его оскале что-то жалобное, хоть и звериное, словно он и сам сейчас сомневался в своей правоте и ждал от меня поддержки. Я покорно молчал, признавая частично его правоту. Но только частично. Большая часть меня в этот момент противилась его словам, его звериной психологии. Но я счел за благо промолчать, понимая, что никакие слова сейчас не дойдут до его сознания, опьяненного пусть и справедливой, но все же звериной победой. Я только тихо сказал, пытаясь освободиться от его цепких ручищ:
— Отпусти, Валька. Больно…
Опомнившись, он разжал пальцы, отступил шаг назад и, повернувшись ко мне спиной, глухо сказал:
— Извини, Игорь.
Вынув из кармана бутылку, он открутил проволоку, вырвал пробку и резко выбросил руку в сторону, чтобы не забрызгать себя шипящей струей. Не поворачиваясь, протянул мне бутылку:
— Выпьешь?
Я зябко поежился.
— Нет, спасибо. Расхотелось.
Валька, пожав плечами, буркнул:
— Ну и хрен с тобой, хлюпик. Интеллигент паршивый… А я выпью.
Запрокинув голову, он сделал несколько рокочущих глотков и отшвырнул в сторону бутылку. Кувыркаясь и брызжа шампанским, она отлетела в сторону и мягко воткнулась в хилый, почерневший сугроб. Валька щелкнул зажигалкой, окутался сизым дымом и шагнул в сторону подъезда.
Когда его силуэт растворился в черном прямоугольнике дверного проема, я сказал вполголоса:
— И все же ты неправ, Валька…
ТАНАЕВ.
А я здорово струхнул, когда этот мент прихватил меня в магазине. У меня даже мурашки по спине побежали, хотя, казалось бы, и был готов к этому. Рано или поздно это должно было случиться. Я удивляюсь, как это мне до сих пор удавалось безнаказанно играть этот спектакль вот уже третий месяц. Идея эта принадлежала Ханыге, и, надо признать, идея, в общем-то, неплохая.
С Ханыгой я парился какое-то время в зоне, там мы и познакомились, по-землячески. Когда он четыре месяца назад появился у меня дома и сказал, что пришел получить должок за свою помощь в зоне, меня это мало обрадовало. Я заикнулся, что денег у меня нет, а он ответил, что за ту помощь, что он мне оказал, у меня не хватит денег рассчитаться, и поэтому денег он от меня не ждет, а помощь ему нужна в одном деле. Он, конечно, сволочь, этот Ханыга. Но услугу мне оказал в свое время неоценимую, и потому я согласился.
