С этими словами Ратха повернулась, проглотив последние слова и голод, судорогой скрутивший ее желудок. Она еще успела увидеть боль в глазах двух своих друзей, но в следующее мгновение была уже далеко от них, со всех лап несясь вниз по каменной плите.
Ратха слышала, как Фессрана вскочила и бросилась за ней, но лишь помчалась быстрее. Потом она услышала за спиной частое дыхание подруги и ее громкий крик:
— Ратха, если ты не остановишься, я свалю тебя, как пестроспинку!
Ратха замедлила свой бег и остановилась.
— Возвращайся, Фессрана. Меорану нужен каждый пастух, — сказала она.
— Он неправ! — закричала Фессрана, и ее глаза стали дикими от отчаяния. — Ты нужна нам! Клянусь, я пущу ему кровь за то, что он сделал!
— Нет! — прошипела Ратха. — Меоран ничего не сделал, Фессрана. И он прав. Неужели ты ничего не поняла? Вы выжили только потому, что оставались вместе, под водительством одного вожака. Но меня отравил Красный Язык, он заставил меня хотеть того, к чему я не предназначена, и чего никогда не смогу достичь. Ты свободна от этого яда, Фессрана. Возвращайся к Меорану, слушайся его во всем, и твой народ будет жить!
— Ратха!
— Возвращайся, Фессрана, — мягко попросила Ратха, дотрагиваясь до подруги лапой. — И скажи Такуру, что я простила его.
Затем, не дожидаясь ответа Фессраны, Ратха бросилась бежать, оставив ту позади.
Тьма обступала ее со всех сторон, скрыв даже звезды над головой, а Ратха все бежала и бежала, и ей казалось, будто она несется прямо в пасть какого-то грозного чудовища, пришедшего поглотить ее.
13
Ратха убежала на границу племенных угодий.
Здесь, среди деревьев на берегу ручья, она выкопала себе берлогу и стала жить одна. Часто, охотясь на землероек и голохвостых, она слышала шум битвы, доносившийся со стороны луга, и пронзительный визг пастухов и разбойников. Каждый раз Ратха поворачивалась спиной к этим воплям и уходила охотиться в другое место, ибо с одинаковой силой ненавидела обе враждующие стороны.
Ратха не сомневалась, что отныне все члены племени будут ее избегать, а друзья побоятся разыскивать ее, чтобы не навлечь на себя гнев Меорана. И она не позволяла себе надеяться на то, что Такур и Фессрана когда-нибудь придут к ней, ибо не хотела подвергать их опасности.
Она часто думала о том, чтобы снова отправиться странствовать, окончательно превратившись в одиночку, не имеющую ни семьи, ни народа, ни территории. Сколько неизведанных земель лежало за землями племени и еще дальше, за озером, где обосновались Безымянные!
Однажды она даже взобралась на горную вершину и увидела сверкающую синюю полосу в том месте, где земля встречалась с небом. Незнакомые дикие, запахи, которые нес с собой ветер, пробуждали в ней желание отправиться в дальнее путешествие в сторону горизонта.
Ратха знала, что очень скоро уйдет. Ее больше ничто не удерживало в этом месте, пропитанном болью и воспоминаниями. Свободная и одинокая, она побежит по новым холмам и долинам, увидит зверей, которых даже Костегрыз никогда ей не показывал, а может быть, если будет бежать очень быстро и заберется достаточно далеко, то сумеет даже сбежать от своих воспоминаний.
Однажды утром, вернувшись с ночной охоты, Ратха увидела, что кто-то ждет ее у входа в логово.
Такур.
У Ратхи перехватило горло. Она так мечтала увидеть его, но теперь, когда он сидел перед ней и смотрел ей в глаза, она вдруг растеряла все слова.
Такур опустил голову и толкнул носом что-то, лежавшее возле ее лап. Когда он поднял морду, нос у него был весь красный. Ратха принюхалась, и чуть не захлебнулась слюной, ибо этой ночью ей не повезло с охотой. Такур принес ей половину печени, такой свежей, что с нее капала кровь. Ратха не решилась спросить, чего стоило ему раздобыть такой кусок.
— Меоран узнает, — сказал Такур, поймав ее взгляд. — Наверное, мне придется за это поплатиться, но это мой выбор, однолетка.
Ратха жадно набросилась на еду, разрывая зубами сочное мясо.
— Я не могу остаться надолго. Черфан заменяет меня, я обязан ему, — раздался рядом с ней голос
Такура. — Я буду проведывать тебя так часто, как смогу, до тех пор, пока ты остаешься вблизи наших земель.
Ратха посмотрела на остатки печени, раздумывая, доесть ее сейчас или оставить на потом. Что-то заставило ее посмотреть на Такура. По его глазам и запаху она поняла, что ее друг голоден. В последние дни в племени стало совсем мало мяса, и все-таки он поделился с ней последним куском.
— Я сыта, — сказала Ратха, подталкивая ему остатки печени. — Ешь.
Он впился зубами в печень.
Ратха молча стояла рядом, слушая, как он рвет, жует и глотает мясо. Когда Такур закончил, она сказала:
— Когда кончится лето, я уйду.
Усы Такура обвисли.
— Я знаю, однолетка. Тебя ничто здесь не держит. Этот путь закончен, и скоро тебе придет время отправиться на поиски нового.
— Этот путь закончен, — тихо повторила Ратха. Потом подняла глаза на Такура. — А ты, Такур? Разве твои лапы не ищут новых путей?
Но он не оправдал ее ожиданий.
— Нет, однолетка. Я там, где мне следует быть. Будь мы одни, я бы отправился в путь вместе с тобой. Если бы наше племя уцелело, и у нас было бы достаточно пастухов, чтобы стеречь скот и сражаться с разбойниками, я бы тоже ушел с тобой. Но сейчас я должен остаться. Ради нашего народа, ради Черфана и его котят.
Ратха ласково вылизала шрамы, оставленные у него на шее клыками Меорана.
— Я задержусь подольше, — пообещала она. — Возвращайся к тем, кто нуждается в тебе. Ты приведешь с собой Фессрану в следующий раз?
Такур напрягся и опустил глаза в землю.
Ратха стиснула зубы и свирепо выругала себя за глупость.
— Она и так очень зла на Меорана, — ответил Такур. — Я боюсь за нее. Если она увидит тебя, это лишь еще сильнее распалит ее гнев.
— А ты не хочешь, чтобы она пошла по моему пути, — негромко закончила Ратха.
— Однолетка, твой уход и так стал тяжелой потерей для нас.
— Тогда храни в тайне тропу к моему логову и забросай мои следы грязью, чтобы Фессрана не нашла их, — сухо посоветовала Ратха. — И расскажи ей обо мне, когда я уйду.
— Хорошо.
Такур поднял хвост и побежал обратно вдоль берега.
Лето плавно переходило в осень, а Ратха по-прежнему жила одна, если не считать редких визитов Такура. Каждый раз он приносил ей какое-нибудь угощение, и Ратха была рада даже самым маленьким и тухлым кускам, поскольку охота далеко не всегда позволяла ей набить живот.
Такур приносил последние новости из жизни племени и рассказывал ей о том, как они выживают под постоянными набегами Безымянных.
Сначала Ратха ворчала и отворачивалась, стоило ему заговорить о других, но постепенно начала слушать. Она была очень одинока, и даже ненависть, вопреки ее ожиданиям, не спасала от тоски.
Ратха знала, что последнее время Такур очень тревожится. Безымянные жестоко теснили племенных.
