смесью трубы новой конструкции. Более того, он настоятельно рекомендовал прихватить в путешествие пулемет «Гринго», от которого деревне все равно никакой пользы не было ввиду отсутствия патронов. Но патроны, — доверительно сообщил Ларс, — оставались в брошенном мусоросборщике — то ли два, то ли целых три ящика. Тащить «Гринго», конечно, будет непросто, но ведь у Яра есть косматый помощник — вот пускай он и несет тяжесть. А там, глядишь, пулемет можно будет установить на крышу грузовичка или просто высунуть в окно, смастерив из подручных материалов простенький станок.
Яр отнекиваться от щедрого предложения не стал, подумав, что пулемет гораздо лучше будет смотреться в руках Херберта, нежели в неуклюжих лапах Угра. Но это соображение Яр оставил при себе — пока он не собирался делиться с Ларсом своими планами, касающимися сибера.
Не отказал Ларс и в другой просьбе: согласился нарисовать карту, отметив на ней основные ориентиры, вычертив маршрут и обозначив некоторые полезные закладки, которые он теперь на охотничий манер именовал лабазами.
Не успел Яр порадоваться этой новости, как Ларс обрадовал его еще больше. Дня через три, сообщил он, в деревню должен вернуться Фрэнк со всей своей командой. И если у них не обнаружится каких-либо крупных проблем, то Ларс будет настаивать, чтоб они незамедлительно двинулись к старому складу пиротехники, расположенному у самой границы города.
— Так что, — сообщил Ларс, улыбаясь, — есть шанс, что пустошь ты преодолеешь быстро и без особых затруднений. А если сумеешь уговорить Петра, то и в город не на своих двоих войдешь, а въедешь верхом на Фрэнке. Далеко он, конечно, не сунется, но километров на пять, думаю, дорогу тебе сократит. Он, возможно, и до самой Сортировки сумел бы дотопать. Но хурбы теперь там не останавливаются, и Петру это известно. Вряд ли он захочет рисковать.
— А Петр разве знает дорогу?
— Он знает направление. И этого достаточно, когда ты управляешь такой машиной, как Фрэнк…
Они сели трапезничать здесь же, в мастерской. И пища у них была особенная: приготовленная над тиглем яичница, жаренный в горне хлеб, сваренные на пару картофель и свекла, копченая в круглой железной коробке рыба.
В этот день они разговаривали так много и доверительно, как никогда прежде. Яр впервые почувствовал, что Ларс относится к нему, как к равному. Ну, или почти. Это было очень приятно. Но даже сейчас Яр не поддался соблазну и умолчал о своей беседе с Хербертом.
Он был уверен, что сибера Ларс просто так ему не отдаст.
Он предполагал, что за сибера им еще придется побороться.
Домой Яр вернулся затемно. Лера уже всерьез волновалась и собиралась идти его искать. На столе, накрытом белой скатертью, остывал ужин. Негромко играла смутно знакомая медленная музыка, свет был притушен, шторки на окнах задернуты, а в проволочном подсвечнике догорали три восковые свечи, обросшие некрасивыми наплывами. Яру стало немного стыдно.
— Сегодня какой-то праздник? — спросил он осторожно.
— Шесть месяцев нашему знакомству, — ответила она, ничуть не обижаясь.
— Да? — Он искренне удивился. — Уже полгода?
Она кивнула.
— А я забыл, — признался он.
Он не стал говорить, что совсем не голоден. Он съел все, что она приготовила, и даже попросил добавки. Они бедовали о разных пустяках, стараясь не вспоминать о скором расставании. Это было непросто.
— У тебя там жены, — сказала она.
— Две, — кивнул он.
— Увидишь их?
— Не знаю. Времени слишком мало, да и нужен ли я им теперь?
— А если бы я была там, на их месте, ты захотел бы меня увидеть?
— Да. — Он кивнул и понял, что обманывает ее. — Я обязательно бы пришел к тебе.
Она долго на него смотрела, будто почуяв ложь. А он смотрел на пустые тарелки, на темные углы, на мерцающий в такт музыке экран медийника и неприглядные свечные огарки — куда угодно, только не на нее.
— Я буду ждать тебя здесь. Всегда, — сказала она. — И он тоже.
Она положила руки себе на живот.
— Я вернусь, — пообещал Яр и опять почувствовал себя обманщиком. — Я постараюсь вернуться, — поправился он. — Я не хочу умирать.
Какое-то странное, ни на что не похожее чувство вдруг отвлекло его внимание. Яр напрягся, не понимая, что именно его встревожило. Посмотрел на окно, на закрытую дверь — ему почему-то захотелось выйти из комнаты, сделать какое-то дело… Но какое?.. Он заметил, что и Лера будто прислушивается к чему-то, взгляд у нее стал отсутствующий.
— Что это? — тихо спросил Яр.
Лера сразу поняла, о чем он ее спрашивает. Подняв указательный палец и сделав строгое лицо — «тихо!» — она еще несколько секунд вслушивалась в беззвучный призыв и только потом ответила:
— Угр жалуется на скуку. Напоминает, что ты хотел о чем-то с ним поговорить.
— И он голоден, — не то вспомнил, не то почувствовал Яр.
Было поздно, но они не стали откладывать разговор на другой день. Быстро собрав объедки со стола, одевшись в теплое и погасив везде свет, они покинули комнату. Им не пришлось выходить на улицу — скотный двор был пристроен к избе.
Они выпустили космача из коровьей стойки, где ему было тесно, вывалили в затянутое паутиной корыто объедки с праздничного стола и мясные отходы. Подождали, пока космач немного утолит голод.
— Угр, мальчик, послушай, что мы хотим тебе сказать, — Лера дернула космача за шерсть, поймала его руку за мизинец, притянула к себе. — Это важно.
Великан, перестав чавкать, повернул голову. Яр представил это чудище в каком-нибудь приличном ресторане и едва не расхохотался в голос. Идея взять космача с собой в город показалась ему нелепой и глупой. Что подумают рядовые граждане, увидев на улице такое страшилище? Как отреагируют правохранительные службы? И как поведет себя космач, очутившись в совершенно ему непривычной обстановке?
— Яр собирается пойти в место, где он жил раньше, — мягко сказала Лера. — Он хочет, чтобы ты пошел с ним. Но там нет деревьев. Там нет леса. Ты испугаешься?
— Угр, — сказал космач, подвигаясь к Лере ближе и протягивая ей свободную руку ладонью вверх.
Они устроились друг напротив друга и сцепили пальцы. Яр, потоптавшись вокруг, нашел местечко почище и поудобней и тоже присел, надеясь, что и ему удастся поучаствовать в уже начавшейся беседе. Он даже смог уловить один из вопросов, интересующих космача, и сам на него ответил:
— Нет, не навсегда. Вернемся, конечно. Надеюсь, что дней через десять. Десять — это сколько пальцев на обеих твоих руках. Один палец — один день…
Он привирал немного, хоть и знал, что любую ложь Угр распознает мгновенно. Они могли бы обернуться за десять дней при условии, что Фрэнк не только доставит их к границам Концерна, но и, дождавшись, заберет назад.
Разговор получился очень странный — почти бессловесный, но бойкий, насыщенный, полный смутных образов. Яр и Лера пытались объяснить космачу, что такое город, пробовали поделиться с ним картинками из памяти. А Угр никак не мог поверить, что подобное может существовать в реальности. Ему было и страшно, и любопытно, он задавал все больше и больше вопросов, но не понимал и малой части того, что ему отвечали собеседники.
И все же они сумели договориться. Космач, признавая старшинство Яра, обещал последовать за ним, куда бы тот ни отправился. Его, конечно, нервировали открытые пространства, а смутные видения города и вовсе пугали, но он надеялся привыкнуть к незнакомым местам, как привык к человеческим жилищам и еде.
