запечное пространство и ощупывая висящие там потертые полушубки — не прячется ли за ними еще кто- то.
— Больше ничего, — подумав секунду, ответил Херберт.
— Видимо, просветление его было недолгим, — хмыкнув, предположил Яр.
Он заглянул в шкаф и под кровать, потом прошел на кухню. Лера тем временем мягким веником- голиком сметала в кучку принесенную Хербертом грязь. Она сильно устала за день, а завтра ей нужно было рано вставать, и она знала, что выспаться за остаток ночи у нее не получится.
— Сделаешь мне чаю? — спросил Яр из-за перегородки.
— Конечно, — откликнулась Лера.
До постели она добралась только минут через сорок. Разделась, ничуть не стесняясь вытаращившегося на нее Херберта, нырнула под одеяло и сразу же отвернулась к стене. Яр сидел на лавке у печи, тянул чай из огромной кружки и, щурясь на крохотный экран, смотрел какое-то комедийное шоу — с музыкой и танцами. Херберт, цокая голыми пятками, подошел к нему, сел рядом. Сказал что-то про шутки. Грянул закадровый смех… Это было последнее, что в тот день запомнила Лера.
Примерно через час отправился спать и Яр. Но прежде он прошелся по дому. Железной клюкой разворошил в печи пепел, убедившись, что под ним не осталось тлеющих углей, задвинул заслонку. Задернул все шторы. Запер уличную дверь на крючок и щеколду, убедился, что и на двор выход закрыт. Вернувшись в комнату, Яр погасил свет, быстро скинул верхнюю одежду и забрался в кровать. Он прижался теплой и уютной Лере, приобнял ее бок левой рукой, закинул на ее бедро свою ногу, и так ему сделалось хорошо, что он даже хихикнул и зажмурился.
Заснул он быстро, уверенный, что сюрпризов больше не случится. По крайней мере, в ближайшем времени. Он ошибся.
«Вставай…»
Кажется, это слово прозвучало тысячу раз, прежде чем Яр его услышал.
«Вставай…»
Он попытался открыть глаза, но его веки словно склеились. Он попробовал шевельнуться, но не сумел и пальцем двинуть. Кто-то держал его за руку и неприятным скрипучим шепотом повторял монотонно: «Вставай». Яр понял, что видит сон, очень похожий на кошмар. Но почему-то Яру совсем не было страшно.
Ему стало неприятно, когда нечто холодное забралось под одеяло, заставив поежиться. Он сумел разлепить глаза, но ничего не увидел — он был погружен в абсолютную темноту, она обернула его сотней непроницаемых слоев, она поглотила его, переварила и сделала своей частью.
— Вставай… — Голос был осязаем. Это он — шершавый — держал Яра за руку. Это он — холодный — забрался под одеяло. — Проснулся?.. — Голос был знакомый. — Ну, наконец-то.
Яр обрел власть над своими руками. Он поднес их к лицу, ощупал нос, подбородок, скулы. Коснулся глаз — они были открыты.
— Почему так темно?
— Еще ночь, — ответил голос. — Не буди Леру. Вставай.
Яр смог шевельнуть ногой. Высунул ее из-под одеяла.
Снаружи было холодно.
— Кто ты?
— Разве не узнаешь? Вставай уже, накинь что-нибудь. Нужно поговорить.
— Айван? Не может быть!..
Белое пятно просочилось сквозь плотные слои мрака, превратилось в смутное лицо.
— Айван, ты? Это не сон? Что случилось? Как ты сюда попал?
— Да тихо же, — раздраженно сказал старик и шлепнул Яра по губам холодной сухой ладонью.
— Ничего пока не случилось. А дверь мне отпер Херберт.
— Но почему ночью?
— А когда еще? — ворчливо ответил старик. — Все же знают, что я отошел от дел. Все слышали мое обещание. А я слово держу.
— Но… Я не думал, что ты способен… Ты же болел, кажется!
— Скажу больше: я, кажется, умираю.
— И пришел ко мне?
— Как видишь…
Яр сполз с кровати, стараясь не потревожить посапывающую Леру. Поправил одеяло, немного постоял, качаясь и зябко трясясь, хотя не так уж и холодно было в комнате. Босиком прошлепал к печке, вытащил из тесного промежутка первую попавшуюся шубейку, пахнущую кирпичной крошкой, сурово пообещал таящемуся среди одежды Херберту:
— Мы с тобой еще поговорим! — и, присев, принялся широкими движениями рук ловить где-то тут стоящие войлочные сапоги. Поймал, обулся. Приоткрыл дверь и ощутил, как по голым коленям скользнул в натопленное помещение стылый сквозняк.
— Идем!
В коридоре было темно, но у Айвана при себе оказался самодельный фонарик.
— Это действительно ты, — еще раз удивился Яр, наконец-то разглядев старика, чью болезненную худобу и бледность столь безжалостно подчеркнул и усилил невыгодный искусственный свет.
— Действительно я, — невесело усмехнулся Айван. — Хоть иногда и сам не верю в это, глядясь в зеркало. Не будем, впрочем, отвлекаться на мелочи. Я слышал о твоей проблеме и знаю о твоем решении. Что ж — возможно, в твоем возрасте я поступил бы так же. — Айван откашлялся в кулак, вытер мокрую руку о полу своего длинного одеяния — не то халата, не то плаща. Вынул из глубокого кармана какую-то некрупную плоскую вещицу. Протянул ее Яру: — Прихвати это с собой.
— А это что? — спросил Яр, не торопясь взять предмет.
— Обычный коммуникатор, только слегка переделанный. Бери!
— Зачем он мне?
— Тебе он, возможно, и ни к чему. Это для меня. Когда будешь в городе, нажми кнопку включения. В памяти этого комми я сохранил две сотни сообщений — своего рода мое завещание. Они разойдутся по сети сами, тебе ничего не нужно будет делать. Только нажми одну кнопку.
— Хорошо, — сказал Яр и взял из руки Айвана неприглядную коробочку.
— В пяти сообщениях я упомянул о тебе, — сказал старик. — Люди, которые их получат, возможно, решат тебе помочь. Это их работа, и они неплохо ее делают. Я на твоем месте от их помощи отказываться бы не стал.
— Кто они?
— Мои друзья.
— И как же мне их найти?
— Они сами тебя найдут, если посчитают нужным.
— А они знают о хурбах?
— Больше, чем кто-либо другой.
— Они видят их?
— Нет.
— Так кто же они?
— Ничего больше не спрашивай. Просто пообещай включить мой подарок, когда придет время. Помоги умирающему старику попрощаться с товарищами и недругами.
— Это я сделаю, — кивнул Яр. — Обещаю.
— Спасибо… Я слышал, ты собираешься взять с собой космача?
— Да.
— Ты не слишком на него рассчитывай. Он может погибнуть. Город каким-то образом убивает все, что не принадлежит ему. Растения чахнут, залетевшие птицы мрут, насекомые не могут размножаться. Я всегда полагал, что таким образом город пытается защитить своих жителей…
Айван снова глухо закашлялся, багровея лицом, — казалось, что он задыхается. Яр испугался, что
