вонзилась в живое мясо — не очень глубоко, впрочем. Угр охнул, отшатнулся, вырвав карабин из рук Вика, и тут же метнулся в сторону. Он опрокинул шкаф, обрушил полку и раздавил кровать. Космач не собирался драться, он только хотел обезоружить подростка. На то, что в драку вступит сибер, Угр не рассчитывал.
Херберта лесной великан побаивался, догадываясь, что это неживое существо принадлежит к тому же племени, что и огромное многолапое чудище, в одиночку уничтожившее целое племя космачей — всю его прежнюю семью. Подобные неживые твари во множестве населяли город, они прислуживали людям и слушались только их.
Значит, остановить Херберта мог лишь человек.
А человек здесь был один — Вик.
— Убей его! — хрипел Вик, показывая пальцем на отступающего великана. — Он чокнулся! Убей! Убей!..
Херберт ногой отодвинул раздавленную кровать, перелез через опрокинутый шкаф. Сибер двигался неторопливо и вроде бы небыстро водил перед собой клинками — но рассекаемый ими воздух гудел, а по стенам прыгали яркие блики.
Угр вжался в угол, не понимая, как можно бороться с существом, в чьей голове даже намека на мысли нет.
Пахло кровью — как тогда, в заснеженном лесу.
Болел бок, горело ухо, ныло плечо — почти так же, как в тот страшный день.
Смертоносная машина приближалась.
Угр закрыл глаза.
Они свернули с магистрали, и Яр наконец-то смог перевести дыхание.
После бешеной гонки по скоростным дорогам движение сквозь городские кварталы было подобно пешей прогулке. Яр крутил головой, высматривая знакомые рестораны и развлекательные центры, жадно вглядываясь в озабоченные и оттого смешные лица прохожих, восторгаясь яркой рекламой, наслаждаясь изысканно-строгой архитектурой, чистотой и порядком. Даже многочисленные, спешащие по им одним известным делам сиберы, на которых в прежней своей жизни Яр не обращал внимания, теперь вызывали у него восторг. Он улыбался все шире и шире. Настроение его улучшалось с каждой минутой.
А потом он увидел хурба.
— Вы заметили его?! — Яр подался вперед, пальцы его правой руки сомкнулись на рукояти ножа.
— Кого? — спросил Номер Второй.
Хурб торчал в витрине обувного магазинчика, окруженный безрукими и безголовыми манекенами. Молодая девушка остановилась в шаге от него, читая что-то на экране своего округлого пурпурного комми. Она хмурилась — наверное, у нее тоже были какие-то проблемы.
Яр усмехнулся.
— Там в магазине стоит хурб, — сказал он спокойней.
— И что? — Номер Второй пожал плечами.
— Не знаю… Я думал, у вас есть какие-то приборы…
— Сейчас они нам ни к чему.
— Но я думал…
— А ты не думай, — повернулся к пассажирам Номер Первый. Он поправил шляпу, шмыгнул носом и угрюмо повторил: — Ты не думай. От вас, умных, только одни беды. За тебя уже все давным-давно придумано. Вот и жил бы себе, как все… Думает он, видишь ли…
Мобиль выехал на оживленный перекресток и, пропустив встречных, повернул налево.
— Подъезжаем, — объявил Номер Первый. — У больницы, возможно, соберется много хурбов. Ты не пугайся. Они часто там кучкуются.
Яр кивнул, сжимая коленями трубу огнеплюя. Спросил, повернувшись к Номеру Второму:
— Вы хоть знаете, кто они такие?
Тот, глядя в окно, неохотно признался:
— Мы — знаем. Но тебе этого лучше не знать.
— Почему?
— Потому что пользы в этом знании нет никакой.
— Они произошли от нас? — продолжал упорствовать Яр. — Они выродки, да?
— Сам ты выродок, — фыркнул Номер Второй. — Скажешь тоже…
— Тихо вы! — обернувшись, зло прикрикнул Номер Первый.
Стало сумрачно, и мобиль заметно сбавил ход. Узкая темная улица, больше похожая на туннель, плавно поворачивала направо. Людей видно не было, только редкие сиберы предусмотрительно жались к стенам, пропуская ползущую мимо машину с пассажирами. Яру это мрачное место показалось очень странным, он даже заподозрил, что мобиль неведомо каким образом перенесся в трущобы.
— Где это мы? — с подозрением спросил Яр и тут же увидел сделанную флуоресцентной краской надпись на стене: «Мэжик-Медик Центр».
— На месте, — откликнулся Номер Первый и остановил мобиль.
Угр закрыл глаза не потому, что сверкающие лезвия пугали его, и не потому, что он не желал видеть своих убийц. Нет.
Угр закрыл глаза, чтобы сосредоточиться.
Шанс на спасение был.
Только времени почти уже не было…
Ровно секунду копил в себе силу Угр, подыскивал нужные слова Высшей Речи и придавал им правильную форму. Ровно секунду он пытался разобраться в себе и в Вике. Ровно секунду он вспоминал мгновение открывшегося предательства: «Мы ведь вернемся? — Конечно…»
Угр закричал, когда помахивающий огромными ножами Херберт был в трех шагах от него. Вопль был беззвучный, и слышать его мог лишь один человек — Вик.
Вик покачнулся. Ему показалось, что в его голове рванул десяток петард. Уши заложило, в глазах потемнело, череп словно вспух. Вик вскинул руки и заорал, не понимая смысла рвущихся слов, не имея возможности сопротивляться чужой воле и чужим мыслям.
— Стой! Не трогай! Не убивай! Не подходи!
Клинки остановились в шаге от застывшего космача. Херберт неуверенно оглянулся.
Вик краешком сознания почувствовал, что совершается нечто неправильное, но как-то повлиять на происходящее он не мог. В его голове все смешалось, ему казалось, что он все еще призывает убить людоеда, но на самом деле он кричал:
— Назад! Назад! Мы же друзья!..
Он уже не хотел идти в город, он боялся города, не ждал от него ничего хорошего. И он не знал, что они станут делать, если Яр не возвратится.
«Мы ведь вернемся? — Конечно».
Вожака обманывали.
Яр был в опасности.
Те двое, что пришли с хозяином этого дома, желали для Яра смерти. Потому и распорядились не брать с собой ни друзей, ни оружия. Потому так спешили.
Они лгали, когда обещали защиту. Лгали, когда утверждали, будто кругом хурбы.
Они только и делали, что врали.
Космач почувствовал это. Поэтому и разъярился, поэтому и стучал в дверь, брызгая слюной.
Космач хотел помочь Яру, но не знал как.
Космач хотел жить.
Космач решил все рассказать единственному человеку в этой комнате.
Ему. Вику.
— Стой, Херберт! — закричал Вик уже сам. — Погоди! Кажется, нам надо кое в чем разобраться…
