– Ящик.
– Ого! – шейкер остановился. – В кредит не торгуем.
– Плачу сразу…
Продавать крепкие напитки в солдатском кафе запрещалось. В меню значились всевозможные соки, чай, кофе, безалкогольное пиво, тропический коктейль и еще какая-то бурда, но ничего спиртного. Бутылки из-под виски, джина и водки, стоящие на полках, были лишь украшением. Но даже их перед прибытием какой-нибудь высокой комиссии приходилось убирать – так, на всякий случай.
Тем не менее, несмотря на запрет, здесь можно было получить почти все, что позволялось гражданскими законами: пиво, водку, текилу, марихуану. Цены, конечно, покусывались, но ведь никто не покупал здесь спиртное литрами. Обычно посетители брали выпивку небольшими дозами, грамм по пятьдесят.
– Ящик? – переспросил бармен. Похоже, у него были проблемы с пониманием английского, да и говорил он с сильным акцентом.
– Нууу… – Павел поразмыслил, – Ящик, пожалуй, многовато будет. Да и как я его потащу?.. Водка есть? Давай пять бутылок!
– Русский? – спросил бармен. Павел решил, что он интересуется, какую водку нести, подтвердил:
– Да, давай русскую, если есть.
– Я говорю, ты – русский?
– А!.. Ну да… А что?
– Я так и думал, – удовлетворенно сказал бармен и поставил шейкер на стойку. – Сейчас принесу.
Он никуда не ушел. Лишь нагнулся, присел, скрывшись из вида, загремел чем-то: то ли открывал потайной люк в полу, то ли просто двигал ящики. Секунд через тридцать снова появился, отдуваясь, держа бутылки, будто дрова, в охапке. Оглядел заполненное людьми помещение, убедился, что все здесь свои, придвинулся к стойке:
– Бери. Прячь скорей.
Павел поочередно принял тяжелые бутылки, похожие на выстрелы для гранатомета. Две запихал в рукава – одну в правый, другую в левый. Две положил в карманы. Одну сунул за пазуху. Подогнул руки, прижал бутылки локтями. Снова почувствовал себя неловким, скованным, словно опять надели на него жесткий корсет, забинтовали, налепили гипс…
– Деньги! – бармен протянул руку.
Павел, изогнувшись, полез за деньгами в нагрудный карман, двумя пальцами вытащил пачку купюр:
– Отсчитай сам.
Зарплату он получал исправно, каждую неделю. Наличными. Даже когда лежал в больнице. А поскольку тратить деньги было не на что, то сумма скопилась немаленькая.
– Сдачу оставь себе, – Павел мог позволить себе такую щедрость.
– Ты настоящий русский! – заявил бармен, засовывая Павлу в карман оставшиеся купюры.
4
Он вошел в казарму, улыбаясь, предвкушая встречу с ребятами, перебирая в уме варианты приветствия.
Первым его встретил, конечно же, дежурный – рядовой Геккель по прозвищу Маркс, по имени Карл. Ему было уже за сорок, он носил короткую густую бороду, и говорил, что закончит службу, когда ему прикажут сбрить с нижней половины лица всю растительность. Пока же, вот уже на протяжении двадцати лет, все командиры мирились с прихотью опытного солдата.
– Писатель пришел! – объявил Маркс и поинтересовался: – Выписался? Или сбежал?
– Освободился, – отшутился Павел и, неловко пожав дежурному руку, сразу направился в свой сектор, в секцию четвертого взвода. Там его уже ждали.
– А! – шагнул к нему Гнутый с хотом на плече. – Дезертир вернулся!
– А мы уж хотели идти к тебе, – сказал Цеце, откладывая майку, втыкая в подушку иголку с ниткой. Он постоянно что-то ушивал или штопал.
– О! Дорогой! Рад видеть! – Шайтан спрыгнул с верхней койки, полез обниматься. Павел отстранился:
– Тихо! Осторожней! Я заминирован! Всем отойти на безопасное расстояние. Сейчас буду разряжать.
– Залечили там тебя, – прогнусавил Ухо.
Зверь хмыкнул. Рыжий отложил комикс.
– Первая мина! – Павел, не оглядываясь, ногой прикрыл за собой дверь, поднял руку, выхватил из рукава бутылку, протянул Шайтану: – Это тебе.
– Опа! – Цеце хлопнул в ладоши. – Вот это я понимаю, сюрприз!
– А это тебе, – отдал ему вторую бутылку Павел.
– А нам? – Гнутый взял хота на руки, покачал его словно ребенка.
– И вам, – Павел вытащил бутылку из кармана.
– Ну ты нагрузился, – добродушно сказал Цеце.
– И вот еще пара! – объявил Павел. – Хватит нам, чтобы сегодня вечером отметить мое излечение?
– С лихвой, – сказал Рыжий. – Ты где все это раздобыл? Спирт на протираниях сэкономил? Или док тебе такое внутреннее прописал?
– Считайте, что посылку получил.
– Из дома? – поинтересовался Зверь. – Занятные тебе посылки шлют.
– Только закуски не прислали, – сказал Павел.
– Ну, это мы быстро исправим, – Гнутый собрал бутылки, спрятал их в углу за кроватью, прикрыл газетой. Открыл дверь, рявкнул: – Дежурный!
– Что? – эхом откликнулся бородатый Маркс.
– Где у нас твой молодой земляк Курт? Ко мне его!
– Есть! – Было слышно, как Маркс набрал в грудь воздуху. И через мгновение рев его раскатился по закоулкам казармы. – Рядовой Курт! К капралу Ягичу! Быстро! – Голосом рядовой Геккель тянул на мастер- сержанта, никак не меньше – сказывался опыт.
– Молодец, Маркс, – уважительно сказал Зверь. – Не понимаю только, почему он до сих пор в солдатах ходит…
Курт был все такой же неловкий и нескладный. Входя в комнату, он зацепился плечом за косяк; перешагнув порог, запнулся о чьи-то ботинки; махнув рукой, опрокинул фотографию, стоящую на тумбочке Цеце.
– Смирно, рядовой! – скомандовал Гнутый, останавливая суетящегося Курта, пытающегося все вернуть на свои места. – Такое дело к тебе: сбегай в городок, купи нам колбасы, рыбки копченой, сыра, консервов каких-нибудь, салатов готовых побольше, хлеба.
– Хлеба не надо, – сказал Цеце. – У меня на кухне знакомый работает, так что хлеб с меня.
– Хорошо. Хлеба не надо. Все запомнил?
– Да.
– Если увидишь сало, возьми обязательно, – наказал Цеце.
– Деньги есть у тебя? – спросил Гнутый.
– Есть, – кивнул Курт.
– Купишь на свои. Когда все принесешь, рассчитаемся. На КПП, если остановят, скажешь, что я послал. Там сегодня Боров дежурит, – Гнутый усмехнулся. – Он мне должен кое-что. Так что проблем не будет. Ясно?
– Да.
– Ну, двигай. Только давай поскорей.
Курт ушел, снова задев косяк плечом.
– Может зря мы его послали? – сказал Рыжий.
– Ничего, не в первый раз. Справится.
– Странный он все-таки…
