5
Курт справился.
Он притащил столько закуски, что ее хватило бы на всю роту. Сала, правда, не было.
– Заставь дурака богу молиться… – пробормотал Цеце, криво ухмыляясь, с интересом наблюдая, как Курт и Павел извлекают из объемистых пакетов провизию, выкладывают на койку. Когда на свет появились ветчина, колбаса и копченое мясо, Цеце горестно вздохнул, подумав, что двух буханок, которые он принес, теперь уж точно не хватит. Придется еще раз бежать в столовую, на поклон к сержанту Красюку. Эх, дернул черт похвастаться выгодным знакомством! Молчал бы себе…
Продукты убрали за кровать, прикрыли сверху пакетами. Гнутый собрал со всех деньги, расплатился с Куртом. Отпустил его.
– Подожди, – остановил Павел собирающегося уйти немца. – Загляни к нам после отбоя…
Постепенно подтягивался народ. В полном составе вернулось из сауны распаренное отделение капрала Буасье. На вечернем автобусе прибыли из города рядовые Карпов и Анзани, ввалились в казарму – оба уже навеселе, у одного свежая ссадина на лбу, у другого кулак ободран. Прибыли грек Ксенакис, итальянцы Дульбекко и Кваренги, поляк Мрожек, албанец Моисси, грузин Такидзе – они ранним утром покинули Форпост, отправились на природу, «исследовать непокоренную русскую Сибирь» – как сами сказали. Очевидно, для лучшего исследования прихватили с собой шампуры, три бутылки вина и замаринованное в ведре мясо. Возвратился с рыбалки сильно покусанный комарами чернокожий Рем, бросил под кровать спиннинг, вытащил из мешка полуметровую щучку, стал воодушевленно рассказывать, как тащил ее из воды, через водоросли, мимо коряг, боясь, что сорвется, уйдет…
Взвод собирался. Кто-то, заметив возвращение Павла, подходил, здоровался, поздравлял, сочувствовал. Некоторых – немногих – Павел приглашал заглянуть после отбоя в тренажерную комнату.
Пришел Жан-Карапуз. Павел отозвал его в сторону, налил водки в пластмассовый стакан, достал бутерброд с икрой, кусок ветчины:
– За мое здоровье!
Француз выпил, с удовольствием закусил икрой, долго жевал ветчину. Сказал по-русски, сильно грассируя:
– Благодарствую, – крепко пожал Павлу руку, потряс ее. Потом он долго разговаривал со своим земляком Буасье. Договорившись о чем-то, ушел в свой сектор.
– Смирно! – прогремел вдруг голос Маркса.
– Черт! – Цеце кинул взгляд на угол, где была спрятана водка и закуска. – Кто там приперся?
Приперлись лейтенант Уотерхилл и сержант Хэллер.
– Не забудь его пригласить, – шепнул Зверь на ухо Павлу. – Скорей всего, он не придет, но позвать надо обязательно.
– Лейтенанта?
– Сержанта!
Судя по всему, командиры прибыли не просто так. Лица их были серьезны и непроницаемы, глаза холодны, слова скупы, интонации сухи:
– Капрал Ягич! – сказал лейтенант, остро глядя на Гнутого.
А казарме стало необычайно тихо.
– Я… – Гнутый осторожно снял цепляющегося хота с плеча, передал его Павлу, вытянулся, пытливо всматриваясь в лица командиров.
– Следуйте за нами! – лейтенант щелкнул каблуками, развернулся четко, словно на плацу.
– Доигрался, – буркнул сержант Хэллер, и грозно осмотрел своих подчиненных.
6
– Может узнали, что он мясом экстерров своего хота кормит? – предположил Ухо.
– Тогда бы за ним явились люди из спецслужб, – сказал Зверь.
– Ну, может они не смогли.
Рыжий хмыкнул:
– Они все могут…
Казарма опустела – рота отправилась на ужин. Только отделение капрала Ягича никуда не пошло. Один Цеце вместе со всем направился в столовую, да и то лишь за тем, чтобы выклянчить у своего знакомого сержанта еще одну буханку и сразу же вернуться.
Есть никто не хотел, да и была у них еда – в дальнем углу грудой лежала за двухярусной койкой, прикрытая пакетами и бумагой.
– Может про драку в городе кто-нибудь начальству доложил?
– Почему тогда только Гнутого взяли?
– Так он же капрал. Старший.
– Подумаешь, драка… – Рыжий пожал плечами. – Ничего особенного.
– А стрельба!
– Не мы же стреляли!
– А не все равно.
– Да ведь и сержант с нами тогда был. Так что дело не в этом…
Они замолчали, глядя в пол, придумывая еще причины, по которым могли забрать Гнутого.
Настроение было испорчено. Даже пить не хотелось.
– А может это из-за девчонки, которую он тогда в городе подцепил? – поднял голову Рыжий.
– А тут-то что не так?
– Слышал я, попадаются стервы такие, что говорят будто их изнасиловали.
– Зачем?
– Деньги требуют. Потом, вроде бы, отказываются от своих слов, если им заплатят. Зарабатывают так.
– Сержант бы нас предупредил.
– Может не успел?
– Нет, не похоже. Нагрянули. Взяли, словно под арест… Если бы баба, вызвали бы по коммуникатору. Зачем лично являться? Тут что-то служебное, официальное.
Зверь сердито махнул рукой:
– Чего зря гадать? Надо сержанта дождаться, все у него расспросить.
– Скажет ли?
– А это как спрашивать будем.
7
Сержант не пришел. Зато через два часа явился сам Гнутый – необычайно веселый, шумный, возбужденный. Его сразу окружили, засыпали вопросами:
– Что случилось? Зачем водили? Чего хотели?
– Совсем отпустили? Или как?
– Ты что такой довольный?
Гнутый, широко улыбаясь, только отмахивался.
– Мы уж не надеялись, что ты вернешься, – сказал Рыжий. – По крайней мере, не ждали так скоро.
– Разве мог я такую гулянку пропустить?
– Да мы уж и передумали, вроде, пить, – сказал Зверь.
– Как это? Ну уж нет! Я что, зря торопился?
– Да ты расскажи толком, что случилось-то? – тормошил его Цеце.
– А ничего не случилось, – Гнутый протолкнулся к своей койке, сел, вытащил из тумбочки нож, покрутил его в пальцах и, деланно вздохнув, принялся отпарывать капральские нашивки.
Бойцы притихли.
– За что? – негромко спросил Зверь.
– За старое, – помолчав, ответил Гнутый.
8
За полчаса до отбоя они собрались в тренажерной комнате. Перетащили туда выпивку и закуску, принесли стулья, заперли дверь, подперли ее штангой, расселись вокруг двух составленных вместе широких
