Крост вырвал у противника кусок скальпа.
Буйвол основанием ладони проломил переносицу.
Крост сдавил плечи врага так, что у того лопнула ключица.
Буйвол, ударив головой, заставил великана сделать шаг назад.
Крост, отшатнувшись, дернул врага за руку и вывихнул ее в плече.
Подскочивший Малыш в упор выпустил стрелу.
Освободившийся Буйвол отпрыгнул и ударил противника ногой в живот.
Упали они одновременно. Рухнули на окровавленную истерзанную землю. Дернулись, пытаясь встать, одинаково захрипели, подавились пузырящейся кровью. Приподняли головы, сцепились ненавидящими взглядами. Потом глаза Кроста затуманились. Он еще шевелил разбитыми, разорванными губами, видимо, пытаясь что-то сказать. Он уже не мог держать голову, она опускалась, а он вздергивал ее – он словно бы засыпал.
Но он не засыпал – он умирал.
А потом весь лес вдруг тяжело вздохнул – дрогнули, будто поклонились полыхающему дому живые деревья, медленно легли на землю сухие стволы, трухлявые пни рассыпались гнилым крошевом. В один миг кроны словно поседели – пожухла зеленая листва, высеребрилась, точно прихваченная морозом. Разом умолкли все птицы, стихли все звуки. И где-то безмерно далеко, как будто в другом мире, тоскливо взвыл волк.
И Буйвол понял, что это означает.
Лес осиротел.
Ведьма умерла.
Они ушли с пожарища, как только Буйвол смог подняться на ноги. Они спешили, так как понимали, что враги где-то рядом – возле убитых было лишь оружие, ни еды, ни других припасов они с собой не несли. А это значило, что где-то неподалеку их лагерь. И сколько там еще людей – неизвестно.
– Что им было надо? – задумчиво пробормотал Малыш. – Наверное, мы никогда этого не узнаем…
Буйвол старался не отставать от напарника, но это было нелегко.
Когда воздух перестал пахнуть дымом, они ненадолго остановились. Малыш осмотрел рану друга, ободряюще назвал ее царапиной. Потом вправил напарнику вывихнутое плечо, но не сразу, а с четвертой попытки – за все время этой мучительной экзекуции бледный лицом Буйвол не издал ни звука. Он выругался лишь когда Малыш ощупал залитую синевой ключицу и торжественно провозгласил, что она сломана.
– И как это ты с мечом-то на арбалет полез? – спросил Малыш, жестко фиксируя левую руку товарища с помощью ивовой коры и двух осиновых палок.
– Я ни перед кем не вставал на колени, – присипел Буйвол, морщась от боли в горле. – Никогда.
Малыш хотел было пошутить на эту тему, но, глянув на друга, решил, что сейчас не лучшее время для шуток.
Потом они продолжили путь.
Буйвол шагал, размышляя о случившемся и понимая, что все опять пошло не так, как он планировал. Он скрежетал зубами, но не от боли, а от досады и злости. Одно утешало его – на этот раз они ничего с собой не несли. Никаких камней, никаких загадочных дисков.
И все же казалось ему, что бог, ядовито усмехаясь, по-прежнему дергает свои веревочки.
Старый Лортимир и горбатый Силт толковали о прошлом, вспоминая Тролоста, прежнего хозяина охотничих угодий, отца Теолота. Силт сравнивал былую жизнь с настоящей, жаловался на нынешние порядки в этих местах, рассказывал о несправедливостях в отношении местных охотников, избегая упоминать при этом имя нового хозяина. Лортимир хмурился, всё понимая.
Они шли через лес кратчайшей дорогой, скрытыми тропами, которые знал один только Силт.
Шли к дому ведьмы.
Лортимир, слушая безрадостные рассказы управляющего, старался не думать о причинах, которые могли задержать охотников, его товарищей. Он не любил догадок. Не любил волноваться попусту. И все же он тревожился.
Они ждали, что охотники вернутся до обеда. Но те не пришли. Не было их и в обед. И позже. Много позже.
Только одна причина могла их так задержать. Та самая, о которой старался не думать Лортимир.
Как-то незаметно разговор переключился на местную ведьму.
– Еще никогда ведьма не ошибалась в предсказаниях, – убежденно говорил Силт. – Если она не знала ответ на что-то, она молчала. Не говорила ничего. Но уж если что-то сказала – значит это случится. Она сильная, и никто не знает, откуда в ней эта сила. Сама она говорит, что вся ее власть дадена богами. И никто не может сказать, на что она способна. Вы слышали, как она обратила в бегство армию Лорстита Могучего?
– Да.
– А как она связанная расправилась с Ночными Охотниками посреди Великой Реки?
– Слышал. И не раз.
– Она великая ведьма. К ней приходят люди со всего мира. Но мало кто находит ее. Она не доверяет чужакам.
– Я – чужак?
– Да. Но с вами иду я. А меня она знает…
Силт, увлекшись, все говорил и говорил. Он рассказал о том, как ведьма предсказывает погоду, как она лечит зверей, что ночами приходят к ней за помощью, как она водит по мертвому лесу путников, пугая мороками. Он увлекся своими рассказами настолько, что сам не заметил, как сбился с пути. Только вдруг провалившись в яму, полную гнилой воды, он опомнился, встал, удивленно осмотрелся.
– Где это мы? – спросил он.
Лортимир усмехнулся:
– Я – чужак. Не знаю.
– Ни разу тут не был, – пробормотал Силт. – Не помню…
Деревья вокруг какие-то странные – кроны будто бы с проседью. Сухостой накренился в одну сторону, словно бы сильный ветер прошел через этот лес. На земле – мертвые птицы. И пахнет вроде бы гарью. Дымом.
– Пойдем назад? – спросил Лортимир.
– Нет! Назад нельзя. Тогда совсем заплутаем… – Силт поднял голову. В самое небо вонзалась острая макушка высоченной ели. – Сперва надо осмотреться…
Сняв с себя сумку, разувшись, отдав все Лортимиру, Силт поднырнул под разлапистые еловые ветви. Здесь было сухо, трава не росла, землю устилала хвоя. На четвереньках он дополз до смолистого ствола, сел, переводя дыхание, собираясь с силами, набираясь решимости.
По елке взбираться легко, говорил он себе. Сучья частые, словно лестница. Даже если сорвешься, вниз не упадешь. Обязательно за что-то зацепишься, повиснешь. Свалишься в подставленные зеленые лапы, соскользнешь по ним.
– Стар я уже по деревьям лазить, – вслух сказал Силт и вздохнул.
– Что? – спросил Лортимир. Он присел, осмотрелся, потом, кряхтя, тоже заполз под навес лапника, сел возле Силта. Сказал, улыбаясь:
– Хорошо здесь. Тихо. Как в берлоге.
– Как в шалаше. Мы раньше, мальчишками, часто в лесу шалаши строили. Целыми днями там пропадали. Особенно хорошо было, когда гроза, дождь. Снаружи льет, а внутри тишина, сушь… Да… – Силт снова вздохнул и приподнялся. Извернувшись, глянул вверх. Сказал Лортимиру, пытаясь улыбнуться:
– Вы уж ловите меня, если что, – и ступил на короткий сухой сучок.
– Постараюсь, – ответил Лортимир и не шевельнулся.
Извиваясь как змея, протискиваясь меж плотно сомкнутых сучьев, Силт пополз по липкому от смолы стволу. Вниз он старался не смотреть, вверх тоже. За воротник сыпались иголки, одежда то и дело цеплялась за что-то. Кругом висели паучьи сети, густые, словно клочья тумана, и когда Силт попадал в них головой, они с треском рвались, и освобожденные пауки разбегались по его лицу. Это было неприятно. Это
