Малика поймала себя на том, что начинает чувствовать к этому странному субъекту нечто вроде расположения. Он выглядел как большое дитя перед грозным родителем. Более того, похоже, он жутко стеснялся своих круглых очков в роговой оправе и большого студенистого живота.
– Пойдемте, Александр, – мягко сказал ведьма, – чем скорее мы закончим начатое, тем лучше.
«Повелитель духов, повелитель духов, по-вели-тель ду-хов» – отдавалось в висках вместе с пульсом. Глядя из-под ресниц на суетящегося алхимика, ведьма лениво размышляла над вопросом: а все-таки, что было бы, откажись она от предложения Уэлша? Неужели они бы забили насмерть лунного лорда? Неужели посмели бы?..
Малика лежала на кушетке, руки и ноги были притянуты мягкими ремнями к туловищу – не больно, но надежно как раз до той степени, когда с зафиксированным пациентом можно делать все что хочешь. Да еще этот Александр то и дело бросал на нее такие жалостливые взгляды, что хотелось взвыть волком. Но ведь Генрих обещал «парочку неприятных минут», не так ли?
И, чтобы унять нервную дрожь, ведьма решила поговорить хотя бы с толстяком, прыгающим у стола со склянками.
– Как вы попали сюда? – негромко поинтересовалась она.
Алексанр как раз занимался смешиванием двух жидкостей, сливая их в большую пробирку. На дне образовался серый осадок, и Малике очень хотелось верить, что ей не предложат его в качестве «средства коррекции».
– Как я попал сюда? – переспросил алхимик, поглядел на нее поверх очков, – как обычно, госпожа Вейн. Я окончил Академию Объединенного волшебства, алхимический факультет. Темой моей магистерской диссертации было исследование врожденных и приобретенных ведьмовских специализаций – ну, и ведомство Уэлша мной заинтересовалось… Пригласили побеседовать, предложили солидные деньги. Кто ж не согласится? У меня тогда мать болела, а целители, они ж золотишко уважают. Вот я и пошел. Хотя – не хочу вас раньше времени огорчать – гниловатое это местечко, что и говорить…
Малика помолчала. У нее постепенно складывалось ощущение, что где-то и что-то она недопоняла. Или проморгала, как обычно, ушами прохлопала.
– Подождите. Почему вы говорите, что это ведомство – Уэлша? Он же…
– Я имел в виду не Генриха, а его дядю, Винсента Уэлша, – Александр встряхнул осадок в пробирке, и из стеклянного горлышка вырвалось сизое облачко дыма. Под действием всех этих манипуляций жидкость медленно обретала прозрачность и приятный янтарный цвет.
– А-а, понятно, – Малика усмехнулась, – хорошо, когда родной дядя командует целым ведомством, да?
– На самом деле, хорошего мало, – пухлые руки Александра уверенно порхали над столом.
Он выхватывал одну склянку за другой, добавлял в пробирку все новые и новые компоненты. Янтарь уступил место густому аметисту.
Малика молча наблюдала за ним. Здесь, в лаборатории, неуклюжий Александр преобразился: каждое его движение стало вымеренным и ловким, а выражение сосредоточенности внезапно преобразило круглое лицо, придав ему воистину величественный вид.
Алхимик выглядел… Ну просто королем пробирок, не меньше, и в этом не было ничего забавного. Малику вновь охватила нервная дрожь.
– Скоро уже?
– Почти готово.
Он встряхнул результат своей работы и сунул Малике под нос.
– Вот оно, – услышала ведьма благоговейный шепот, – вот то, ради чего ведьмы готовы перегрызать друг другу глотки!
– Лично я не в восторге от этой затеи, – парировала Малика, стараясь не глядеть на рубиновую жидкость.
Смотреть-то на нее можно сколько угодно, но при этом знать, что через минуту это неведомое потечет в твои вены? Бр-р-р-р!
Тем временем Александр выхватил из стальной коробки шприц, наполнил его препаратом.
– Ну, госпожа Вейн, держитесь, – и снова жалость в коровьих глазах, – давайте руку жгутиком перетянем, что ли… Кулон у вас симпатичный, небось, поклонник подарил? Ну, ладно вам… Можно подумать, первый раз укол делаете…
– Первый, – успела пискнуть Малика.
Она зажмурилась, а потом ощутила неприятную, тянущую боль в локтевом сгибе.
– Терпение, друг мой, терпение, – голос Александра начал стремительно теряться в нарастающем шуме.
«Разве где-то водопад?» – подумала ведьма.
А потом ее швырнуло в кипящее масло, не меньше, и Малика, разом ослепнув и оглохнув, завопила во всю силу легких.
«Парочка неприятных минут? Всеблагий, я его ненавижу!»
– Прекратите, пожалуйста, прекратите это!
Она билась затылком о жесткую кушетку, пытаясь освободиться из ремней.
– Это скоро пройдет, – зудел над ухом Александр.
Малика уставилась в пространство: она, купаясь в океане боли, по-прежнему не видела ни лаборатории, ни алхимика. Зато – вот он, бред! – на ведьму уставилась пара желтых, с вертикальными зрачками, глаз, и раздался тихий шепот:
– Говорю тебе, это она.
– Что-то не похоже. Почему это произошло?
– Молчи, она может нас слышать…
Внезапно Малика вынырнула на поверхность пылающего моря и огляделась.
В очень странное место она попала – «да это же сон!» – повсюду, куда только хватало взгляда, простиралась серая безжизненная равнина, сквозь ее мякоть к пасмурному небу прорастали гранитные зубья скал. Решив больше ничему не удивляться, ведьма пробурчала:
– Ну, и что дальше? Куда мне идти?
– Доброго дня, – раздалось точнехонько за спиной.
Едва не подскочив на месте от неожиданности, Малика резко обернулась и уставилась на щуплого паренька с огромными, как плошки, карими глазами. Он стоял, ежась на свежем ветру, жалкий и взъерошенный, то и дело потирая узкие ладони.
– И тебе доброго дня, – ответила ведьма, – может быть, подскажешь, куда я попала?
– Я и сам не знаю, куда попал, – сокрушенно признался подросток, – когда-то все было иначе, а теперь…
Он вдруг поднял руку и посмотрел сквозь нее на Малику. Ладонь была полупрозрачной, словно сотканной из мириадов серых пылинок.
«Призрак! Час от часу не легче», – ведьма содрогнулась.
Если все происходящее было следствием коррекции и действия на ее, Малики, организм препарата, то еще куда ни шло. Но если… Если вдруг Малика действительно попала в то место, где обитают призраки, и сейчас прогуливалась по изнаночной стороне Полотна, то…
«Тогда я не знаю, что делать», – мысленно заключила она, – «милорд Ректор предупреждал о том, что неприятности начнутся. Но чтобы так скоро?!!»
– Ты помнишь, почему здесь очутился? – спросила она призрака.
Паренек развел руками.
– Конечно, помню. Вчера меня убил лунник.
– Ты наверняка ошибаешься, – поспешно возразила ведьма, – лунники подчинились людским законам и больше на нас не нападают.
– Меня убил лунник, – упрямо повторил подросток.
И серая долина внезапно огласилась звериным воем.
– Слышишь? Это он, – уверенно сказал призрак, – смотри!
И указал пальцем куда-то в сторону багровых утесов.
