каким-то своим, наверное, очень важным делам. А Андрей, проводив бомжа удивленным взглядом, по своим.
Путь его через несколько сот метров привел к широкому перекрестку. Огромная толпа пешеходов ждала зеленого, и Дорин, чтобы не толкали, пристроился чуть в стороне. «Ах, Элен, без тебя вся моя жизнь лишь прах и тлен…» – вдруг всплыла в его голове вчерашняя мелодия.
«Эх, Ленка, Ленка, ты же совсем не права…» «Не права…» – услышал он как вживую голос жены. «Но все равно я тебя очень люблю… И Сонечку тоже…» «Любишь, конечно… – опять отозвалась жена. – Так чего шляешься где попало?» «Так надо…» – возразил Андрей.
Зеленого все не было, а толпа на светофоре прибывала. Неожиданно первые, стоящие прямо у проезжей части, сошли с тротуара и медленно двинулись через улицу. За ними потянулась вся толпа. На той стороне, или вдохновленные идеей или просто тоже всем надоело, люди тоже начали переходить дорогу на красный сигнал светофора. Ошалевшие водители давили на тормоза, высовывались из окон и поливали пешеходов отборными ругательствами и врезавшимися Андрею прямо в мозг отвратительными звуками клаксонов, но пока все не прошли, сделать ничего не могли. Дорин, пожав плечами, перейдя вместе со всеми, оглянулся назад. По опустевшему перекрестку опять неслись машины.
Отсюда до Гришкиного магазина было уже рукой подать. Андрей повернул за угол и увидел Брайловского собственной персоной. Тот провожал к машине какого-то, судя по количеству охраны, важного клиента. Он узнал Дорина, но выражение его лица не изменилось, только чуть поднялась правая бровь. Когда клиент отъехал, Гришка подошел ближе и, оглядев бывшего однокурсника с головы до ног, схватил за пуговицу, затащил в подворотню и зашептал:
– Ты с ума сошел? Зачем ты сюда приперся, Эндрю?
Дорин недоуменно поглядел на приятеля. С каких это пор ссора с Леной является запрещением видеться с Гришкой? Но спросить постарался вежливо:
– А в чем, собственно, дело? Почему я не могу к тебе прийти даже и в таком состоянии?
– Потому что ты с утра во всероссийском розыске. – Брайловский оглянулся по сторонам. – Тебя подозревают в убийстве дочери какого-то коллекционера и попытке убийства ее матери…
ГЛАВА 11
– Чего-чего? – мозг Андрея сегодня явно был в нерабочем состоянии. Впрочем, такая новость приведет любые способности, не только мыслительные, в расстройство. – Кого я убил?
– Чего орешь? – зашипел Гришка и опять оглянулся по сторонам. – Хочешь, чтобы население ментов вызвало? Ты где был-то этой ночью?
– Не помню, – Дорин покачал головой и тут же болезненно сморщился. – Ничего не помню.
– Та-ак… – протянул Брайловский. – Нажрался, значит. Что-то я за тобой, Эндрю, раньше таких подвигов не замечал.
– Расту над собой.
– Значит, – Гришка рассматривал Андрея, как любопытный экспонат, – алиби твое никто подтвердить не может, а если нужно кому-то, тебя и на место привезти можно было, и отпечатки пальцев, где надо, оставить.
Дорин, ничего не понимая, смотрел на приятеля.
– Там, в этом доме, полно твоих пальчиков. Не знаю, есть ли они на том, чем этих женщин забили. Орудие преступления пока не найдено.
– А что за дом-то?
Брайловский произнес название деревни, в которой Дорин вчера общался с Зиной и вдовой Романа Антоновича. Только теперь до Андрея дошло, о чем идет речь. Он даже почти пришел в себя:
– Да я вчера, когда уезжал, – он болезненно поморщился, – они живей меня были. Бред какой-то…
– То есть пальчики ты там оставил самостоятельно?
– Конечно, я там почти целый час провел. И визитку им свою дал, чтобы звонили, если что…
– Визитка твоя была в руке у убитой дочери. А мамаша, пока в сознании была, подробно тебя описала – и рост, и цвет волос, и ухо твое знаменитое.
– И ухо? – Андрей потрогал искалеченную в детстве мочку. – Да она же меня и не видела почти – мы с дочкой все время общались.
– Так тебя раз увидишь, даже мельком, не забудешь. – Брайловский посмотрел на часы.
– И за что я их? – тупо спросил Дорин.
– «С целью похищения особо ценной библиотеки антикварных изданий». – Гришка явно цитировал строки из милицейского протокола.
Похоже, Петр Семенович, подполковник милиции и приятель Гришки, либо посетил его сегодня с утра пораньше, либо они имели долгую беседу по телефону.
– Чушь собачья, – отмахнулся Андрей.
– Да нет, не чушь, – Гришка опять посмотрел на часы, – при обыске твоего магазина обнаружена целая куча книг, явно из этой библиотеки, а также бронзовая фигура Петра Первого. «В доме собирателя была целая коллекция таких фигур, которая также похищена». Это шопеновские императоры, что ли?
– А я откуда знаю? – пожал плечами Дорин. – Я же ничего не воровал и не похищал, ты же понимаешь…
– А книги и Петра тебе подкинули?
– Книги из этой библиотеки у меня валяются почти две недели. Я из-за них и попал туда, в деревню. А Петра у меня никакого нет. Хотя… – Дорин хотел хлопнуть себя по лбу, но вовремя остановился. – Хотя подожди, пару дней назад приходил какой-то хмырь и приносил шопеновский бюст. Но там должна быть сохранка, Марина ему выписывала.
– «К нам сегодня приходил некро-, педо-, зоофил. Мертвых маленьких зверюшек он с собою приносил…» – саркастически процитировал бессмертное творение неизвестного автора Брайловский.
Дорин почти с ненавистью посмотрел на старого приятеля.
– Ладно, – тяжело вздохнул он, – разберемся. Дай мне, пожалуйста, Веселкина с машиной. Я съезжу, приведу себя в порядок и займусь этим вопросом.
– И куда это ты собрался ехать? – язвительно спросил Гришка.
– Домой, – удивленно ответил Андрей, – ты видишь, в каком я состоянии? Плохо мне…
– Только вот этим твоим состоянием, – Брайловский просто купался в сарказме, – я и могу объяснить твой идиотизм. Во-первых, твою квартиру, как ту, где вы живете с Леной, так и старую, сегодня уже на сто процентов обшмонали менты и наверняка и там, и там наружку оставили.
– Обшмонали? Наружку? – Дорин ошарашенно смотрел на приятеля. – Зачем за мной наружка? А как же Лена?
– Как Лена – не знаю. А наружка у твоих квартир затем, что ты сегодня – почти что Усама Бен Ладен. Эту библиотеку, говорят, хотел купить один очень важный человек, а ты ему перешел дорогу. Так что вся милиция сейчас ловит даже не убийцу двух женщин по фамилии Дорин, с убийством они как-нибудь разберутся, а гнусного негодяя, отнявшего игрушку и нарушившего покой государственного деятеля. Полагаю, сегодня только у воспитательниц детского сада нет твоей фотографии. Я, думаешь, почему тебя сюда-то затащил?
Мимо прошла пожилая женщина, неодобрительно взглянув на них. Шаги ее гулко отдавались в подворотне. Андрей втянул голову в плечи и отвернулся.
– И что же мне делать теперь? – спросил он, дождавшись, пока женщина скроется из виду.
– Я сейчас очень спешу, – Брайловский в третий раз взглянул на часы. – И это – третья причина, по которой я тебе не дам ни машины, ни Веселкина. Первая, потому что тебе некуда ехать. А вторая – там, в ментовской, не только Петр Семенович работает, и все очень хорошо знают, что мы с тобой приятели. И я не исключаю, что не только возле тебя, но и возле меня теперь будет «хвост» виться. Единственное, на что надеюсь, – пока допрут, пока сорганизуют…
– Мне-то что делать? – еще раз спросил Андрей.
С аргументами Брайловского спорить было трудно.
– Для начала избавься от уха. А то каждый встречный пионер опознает в тебе профессионального маньяка и пожирателя грудных детей.
Гришка даже в такую минуту не мог себе отказать в удовольствии и фонтанировал, извергая струи и
